Проективный словарь гуманитарных наук

4,29 в

3,63 и

1,92 не

1,73 на

1,38 я

1,33 быть

1,32 что

1,31 он

1,30 с (со)

1,07 а

6.18 the

4.23 is, was, be, are, 's (= is), were, been, being, 're, 'm, am

2.94 of

2.68 and

2.46 a, an

1.80 in, inside (preposition)

1.62 to (infinitive verb marker)

1.37 have, has, have, 've, 's (= has), had, having, 'd (= had)

1.27 he, him, his

1.25 it, its

Вверху частотного списка нет никаких субстанций и атрибутов, задающих – благодаря лексической конкретности – жестко обусловленную систему мышления и поведения. «Саморазвитие абсолютной идеи», «исторический материализм», «сублимация либидо», «стимул и реакция» – все эти слова можно найти лишь в самом низу частотного списка. Язык свидетельствует в пользу служебных слов, обозначающих те смыслы и модусы, без которых не могли бы общаться люди и не мог бы существовать мир. Все пребывает только «в» чем-то другом, через «и» присоединяется к чему-то другому, через «не» отрицается, через «на» – основывается на чем-то…

Что именно в чем находится, что с чем сочетается, что чем отрицается – это уже зависит от конкретного сообщения, а язык лишь приводит нам в услужение эти кратчайшие и «кротчайшие» словечки, которые лежат в основании всего множества сообщений, всех актов мысли. Во главе их – самые служебные из всех: артикли, не имеющие никакого собственно лексического значения, а только придающие большую или меньшую степень определенности конкретным значениям существительных.

*«», В, Грамматософия, Tэизм

Учение. С. 223–231.

Предлог «в» как понятие. Частотный словарь и философская картина мира // Знак. С. 228–253.

ЭРОТОН И МИКА

ЭРОТОНИМИКА (erotonymics). Лингвистикa и поэтикa любовного имени. Имя собственное – важнейшая фигура любовной речи, произносимая молитвенно, заклинательно, бесконечно повторяемая: Лилёк, Лилёнок, Лилятик, Линочек, Лисятик… (из писем Владимира Маяковского к Лиле Брик).

Эротонимика возникает на скрещении *эротологии (науки о любви) и антропонимики (науки об именах) и исследует смысловые энергии и грамматические преобразования личного имени, а также его мифическое значение в любовном дискурсе. Любовь абсолютизирует любимое и мифологизирует его имя, превращает в универсальный знак всех основополагающих смыслов, всех первосущностей. В рассказе Бунина «Грамматика любви» дается наглядный образ такой мифологизации отдельного существа и его имени. Помещик Хвощинский был одержим любовью к своей горничной; когда она безвременно умерла, он поселился в ее комнате и посвятил всю оставшуюся жизнь ее памяти. «Лушкиному влиянию приписывал буквально все, что совершалось в мире: гроза заходит – это Лушка насылает грозу, объявлена война – значит, так Лушка решила, неурожай случился – не угодили мужики Лушке…»

Язык может выражать самоцельность и самоценность любимого морфологическим умножением его имени, которое становится и нарицательным существительным, и глаголом, и прилагательным. Иринство, иринчатый, иринствовать, по-Ирининому – это трансморфы имени Ирина, то есть его производные в других частях речи и грамматических разрядах. Если в лексике есть понятие полисемии, многозначности слова, то в грамматику стоило бы ввести понятие полиморфии, многоформности корня. Многозначное слово имеет много значений, а полиморфный корень может производить слова в двух или нескольких частях речи. Полиморфны, по крайней мере потенциально, все имена собственные. Предельно индивидуализируя речь, личное имя вместе с тем демонстрирует в действии универсальную грамматику желания, которое хочет Всего от своего предмета и хочет сделать его Всем.