Проективный словарь гуманитарных наук

Так намечается новая перспектива в развитии гуманимализма: животные как предмет ностальгической памяти или вымысла, как прекрасная и причудливая греза об исчезающем мире. Сострадание животным переходит в тоскующую, влюбленную, взволнованную память о них. По мере того как биологическая составляющая цивилизации все больше будет оттесняться техносферой, человек все больше будет чувствовать солидарность с животными как «дитя природы», отстающее от развития искусственного разума. Экология, как практическая забота о сохранении природы, сольется с *экогуманистикой – заботой о сбережении человека. Таким образом, техническое развитие цивилизации потенциально не умаляет, а, напротив, увеличивает ценность философского и художественного гуманимализма, ставит его в центр самосознания человечества, которое, как биовид, обречено делить свою судьбу с животными.

*Биопоэйя, Биософия, Виталистика, Космопоэзис, Экогуманистика

Мир животных и самопознание человека (по мотивам русской поэзии ХIХ – ХХ вв.) // Художественное творчество: Вопросы комплексного изучения. 1986. Человек – природа – искусство. Л.: Наука, 1986. С. 126–145.

Природа. С. 97–136.

ЖИВОСЕРД Е ЧИЕ

ЖИВОСЕРДЕЧИЕ (liveheartedness). Полнота сердечной, эмоциональной жизни, которая передается окружающим, поднимает их душевный тонус.

Живосердечие – не то же самое, что сердечность или добросердечие. Сердечный человек посочувствует, примет близко к сердцу чужие переживания. Добросердечный окажет помощь, окружит заботой и участием. Это сердечность отклика, приятия, содействия. У живосердечного человека сердце бьется с опережением, он всюду вносит жизнь, эмоционально заводит других людей, делает их внутренне подвижнее, смелее, свободнее. Причем осуществляется это не какой-то правильной идеей, призывом, важностью проекта, а просто ускоренным, увлекающим ритмом сердечной жизни, который невольно передается окружающим. Собственно, «эмоция» – это и означает «движение из» (от лат. emovere): она движет человеком изнутри, а затем приводит в движение других. Безо всяких целей и намерений, одним своим присутствием живосердечный повышает градус существования, «осердечивает» все вокруг.

Это свойство творческой эмоциональности не зависит от ума, веры или прочих добродетелей. Оно одинаково часто – точнее, одинаково редко – встречается среди верующих и неверующих, образованных и необразованных. Зависит от возраста: многие дети живосердечны, а потом это становится уделом очень немногих. Зависит от пола: женщины в целом живосердечнее мужчин. Недаром самый известный литературный образ живосердечия – Наташа Ростова. Трудно назвать ее «добросердечной» (княжна Марья гораздо добрее) – она именно что живая сердцем и приводящая в эмоциональное движение даже зачерствелых или уставших от жизни людей.

*Виталистика, Двоечувствие, Обаяние, Чувства философские

О живом // Звезда. 2011. № 8. С. 192–196.

Тайна обаяния // Звезда. 2014. № 6. С. 216–222.

ЖИВО У МИЕ

ЖИВОУМИЕ (livemindedness). Гибкость, подвижность ума, способность выходить за пределы установленных категорий, бросать вызов любой догматике, играть понятиями, демонстрируя их относительность. Живоумие видит обратную сторону вещей, ставит под сомнение претензии на абсолютную истину, подтрунивает над самим разумом.

В России ум даже очень умных людей, таких как Л. Толстой, Вл. Соловьев, Н. Федоров, П. Флоренский, порой склонен застывать в величественных и глубоких, но негибких конструкциях мысли, напирать на какие-то идеи до упора. Или, напротив, ум ведет себя очень нервно, как у Ф. Достоевского или В. Розанова, глумливо, издевательски, фельетонно, и в этой желчности тоже есть нечто неживое или нездоровое, близкое к припадку: вот-вот мысль забьется в судорогах, как у подпольного человека, опровергая «дважды два – четыре». Органически живоумным можно считать Пушкина, воспитанного на французской культуре. Мысль Пушкина грациозна, естественна, ненатужна, не зациклена на определенных понятиях; не долбит в одну точку, но легко перебегает от понятия к понятию, точным прикосновением его оживляет, расшевеливает. Маленький пример пушкинского живоумия – заметка 1830 года: «Острая шутка не есть окончательный приговор. *** сказал, что у нас есть три “Истории” России: одна для гостиной, другая для гостиницы, третья для гостиного двора».