Проездом

Он прошел под тент павильона и встал в очередь к буфету. Между столиками проходили с подносами и бутылками в руках мужчины и женщины в купальных костюмах. В очереди на него оглядывались. Он, наверно, странно выглядел в полной морской форме, при галстуке среди, обнаженных тел. Он перенес на столик вазочку с мороженым и бутылку минеральной воды. Ни мороженого, ни воды ему не хотелось, но так было удобней сидеть, не очень привлекая к себе внимание. За соседним столиком разместилась большая компания молодых. На девушках были трусики — узкий треугольник материи ниже бедер. На одних это выглядело красиво, на других уродливо. Никто из них, ни девушки, ни парни, не обращали внимания на свою обнаженность. Ему показалось, они играют в игру — не замечать наготы. Но он подозревал, что они ни на секунду не забывают о ней. Это новая усложненность игры доставляла им удовольствие. В той жизни смысл игры состоял в том, чтобы преждевременно не обнажаться. Одна из девушек оглянулась на него, наверно, ее привлекло веселое выражение его глаз, и что-то сказала своей подруге, и тогда вся компания уставилась на него. Они были в черных очках. Черные очки изобрели от солнца, но он подумал, что их носят по другой причине: черные очки скрывают выражение глаз и можно смотреть, куда хочешь и на кого хочешь. Он повернулся к пляжу. За черной тенью начинался белый зной с блеском воды и гальки. Рядом с павильоном по кругу играли в волейбол. Очень старательно играла женщина с широкими бедрами, загорелым лицом и сильно накрашенными губами. Принимая мяч, она картинно поднимала ногу, старательно вытягивая носок. Ей, наверно, казалось, что выглядит она очень изящно. Но ее партнеры — молодые ребята и девушки — так не думали. Они или не откидывали ей мячи или откидывали так, что она не могла их принять и с готовностью бежала за пропущенным мячом, а ее партнеры переглядывались и откровенно смеялись. Мяч катился к воде, и женщина неуклюже бежала за ним. Он подумал, что ей столько же лет, сколько Лоре, но Лора не стала бы играть в волейбол.

На берегу стоял, сложив на груди руки, мужчина с лицом юноши и седыми волосами, Толпа зрителей кому-то аплодировала.

Он вышел из павильона и пошел мимо кабин для раздевания на высокую веранду под навесом. Отсюда виден был берег у самой воды. Саня большой кинокамерой снимал Вику. Она сделала «мостик», потом перешла в «стойку» на руках и под аплодисменты сделала со стойки шпагат. Вика говорила ему, что несколько лет занималась акробатикой. Саня передал кинокамеру «мыслителю», потом согнул в колене ногу и протянул Вике руку. Она с ноги перешла на его широкие плечи. Коренастый и коротконогий, он вошел в воду с Викой на плечах. Он уходил все дальше от берега, пока голова его не скрылась под водой. Вика стояла на его плечах, и вода покрывала ее щиколотки. Она подлетела вверх, и, прежде чем нырнула, перекувырнулась в воздухе.

Под навесом на двух сдвинутых лежаках деловито торговались преферансисты: «Пас», «А я скажу раз», «Мои пики», «Трефы», «Бубны», «Мои», «А черви?», «Тоже», «Играйте».

Вика вышла на берег. Она расстегнула купальную шапочку и сдвинула ее на затылок. Она отжимала концы волос, наклонив голову к плечу. Ему показалось, что Вика смотрит на него.

Он уходил с пляжа, и это было похоже на бегство. По крутой деревянной лестнице с площадками для отдыха он поднялся к шоссе. Оно было извилистым и узким с низкими заборами на обочинах, удерживающих крутой склон горы от обвалов. Шоссе было таким же, как тридцать лет назад.

По асфальтированной дороге он поднялся к гостинице «Парус» — новой гостинице, построенной высоко в горах. Времени до встречи с Лорой оставалось много. Даже слишком много. Он решил, что успеет пообедать и вернуться в город. На террасе обедали те, кто жил в гостинице и успел вернуться с пляжа. Много столов было свободно. Но потом пошел ливневый дождь, и на террасе срезу стало тесно. По асфальту текла вода. Прямые струи дождя быстро подбирались к шоссе далеко внизу.

Сосед Дмитрия Сергеевича сказал:

— Дождь с пузырями. Это надолго. — Он принес с собой кипу газет и готовился с удобством пересидеть осаду.

За столом рядом сидела семья. Дочь лет пятнадцати в бриджах до колен, в белой кофточке, похожей на мужскую рубашку, пристально смотрела на Дмитрия Сергеевича, а когда он отвернулся, стала смотреть на его соседа. С соседом расправилась быстро: он беспокойно задвигался и, раза два взглянув на нее, закрылся газетой. Она поискала глазами следующую жертву, но ей мешали те, кто стоял в проходах, пережидая дождь. Она принялась за свое мороженое, старательно слизывая его с ложечки кончиком языка. Дмитрий Сергеевич засмеялся, а девушка улыбнулась уголками губ.

Снизу, разбрызгивая на асфальте воду, подъехало такси. Из него вышла женщина и, накрыв голову пиджаком, побежала по террасе, пока мужчина расплачивался с шофером. Дмитрий Сергеевич крикнул ему, чтобы шофер подождал, и пошел разыскивать своего официанта.