Профессия – первая леди

Как он изменился за эти несколько дней! Из лощеного красавца он превратился в заросшего седой щетиной забулдыгу, от былой франтоватости не осталось и следа. Он был облачен в матросский бушлат и нелепую синюю шапочку с красным помпоном.

Его глаза вызвали у меня в памяти гоголевского Вия. О, поднимите мне веки! Боже, дай мне силы!

– К празднику готовитесь? – спросил Стефан и приблизился ко мне. Его кирзовые сапоги оставляли грязные следы. Лицо д’Орнэ не выражало ничего хорошего. Он осклабился и прохрипел: – Мне надо с вами поговорить!

В руке у него сверкнул нож. Он пришел, чтобы убить меня!

Я метнула в него сковороду с шипящим на оливковом масле луком. Она угодила в стену, оставив жирную кляксу, похожую на Австралию. Стефан ринулся ко мне. Он впился мне в плечо грязными ногтями и заорал:

– Серафима Ильинична…

Выстрел прогремел неожиданно. Я приготовилась к тому, что сумасшедший д’Орнэ вопьется мне клыками в сонную артерию или всадит в солнечное сплетение нож. Вместо этого он, издав булькающий звук, медленно осел на пол.

В дверях стоял Браня. Он сжимал пистолет. Не веря в то, что он спас меня от неминуемой гибели, я прошептала:

– Бранечка, он… он… он…

Генерал перешагнул через распластавшегося на полу кухни д’Орнэ и сказал:

– Он больше не причинит тебе вреда!

Пришлось вызвать полицию, Браня позвонил своему Огнедару. Первый заместитель директора КГБ не замедлил пожаловать, испугав своим появлением местного участкового. Никто не сомневался в правильности поступка генерала: д’Орнэ хотел убить меня, и его складной нож был лучшим тому доказательством.

Праздничный ужин пришлось перенести на самый вечер. Смерть д’Орнэ освободила меня от страха. Странные тени и зловещие скрипы больше не тревожили наш покой. И я не боялась, что Стефан д’Орнэ станет нашим фамильным привидением и будет бродить по Перелыгину, подвывая и пытаясь заткнуть дырявое горло полотенцами для ног.

Наконец около десяти мы накрыли стол, пришла Рая Блаватская и немедленно начала жаловаться на свою поджелудочную железу.

– Рая, я выхожу замуж, – кратко сказала я.

Блаватская спросила:

– Замуж? А за кого? А, ну поздравляю… Так вот, Фима, ты не представляешь себе, как я мучилась, поев этой треклятой жареной камбалы! Я сейчас тебе все подробно расскажу…

Мне пришлось выслушивать жалобы Раи, но и это доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие – ведь рядом со мной сидел Браня!

Появился и мой будущий пасынок Огнедар. Он преподнес мне букет желтых роз.

– Серафима Ильинична, примите мои самые искренние поздравления, – сказал он. – Я давно не видел отца таким счастливым. С благополучным спасением вас. Мой отец – герой!

– Ты зачем Фиме «жучки» ставил? – провозгласил Браня. Огнедар ответил с непроницаемой миной:

– Из соображений государственной безопасности, папа. Но не стоит беспокоиться, их уже удалили. Личное распоряжение Гремислава Гремиславовича…

Я порозовела. Бунич не забывает обо мне. Все же хорошо иметь в приятелях президента страны и его жену! Честное слово, если бы у меня не было Брани, я бы закрутила роман с президентом!

Мы славно отпраздновали помолвку. Даже Рая не раздражала меня больше трескотней о хворях и болезнях. Она жутко перепугалась, когда перевернула бутылку красного вина.

– Где у вас салфетки? – запричитала Рая и ринулась к серванту. Браня поморщился. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь ворошит его вещи.

– Позвольте, я сам, – сказал он решительно. Блаватская стонала:

– Какая я неловкая, боже мой, как мне стыдно!

Рая вытащила упаковку с салфетками.

– Какая чудесная скатерть, жаль, ее уже не отстираешь! Красное вино, оно такое! Где у вас соль и сода? Надо посыпать, а потом сверху полить уксусом!

Раиса унеслась на кухню, я остановила генерала:

– Рая добрая душа, позволь ей проявить инициативу, Браня!

Блаватская вернулась с небольшим ведерком, в котором стояли коробочки и бутылочки с химическими средствами.

– Это я у вас под мойкой нашла, – сказала она и вытащила одну из бутылочек. – Пятновыводитель, американский. Я заморским не доверяю, лучше народных средств все равно ничего нет…

Браня сказал:

– Прошу вас, не стоит так беспокоиться, это сущие пустяки!

Но он не знал Раю. Остановить ее было так же невозможно, как задержать при помощи мусорного совка мчащуюся на вас ракету-носитель с нейтронной боеголовкой.

Рая вытаскивала из ведерка одно средство за другим.

– Какой у вас порядок, не то что у меня… Сразу чувствуется – мужчина привык к дисциплине!

– Оставьте это! – крикнул Браня.

Я еще никогда не видела его столь разъяренным. Рая держала в руках нечто, завернутое в старое полотенце.

– Ой, а это что, щеточки? Или скребочки? Если ими сейчас втереть пятновыводитель…

Браня подскочил к поэтессе и буквально вырвал у нее из рук сверток.

– Куда вы лезете, глупая гусыня! – крикнул он. Рая замолчала, а я подумала, что он несправедлив к Блаватской. Она хочет помочь ему и не заслуживает такого обращения.

Старое полотенце развернулось, что-то с глухим звяканьем упало на ковер. Это были не щеточки. И даже не скребочки.

Из замусоленного грязного полотенца вывалились серебряные вилки.