Профессия – призрак

— После этой четвертой кончины, такой внезапной и трагической, никто уже не осмеливался ночевать в этой башне. И с тех пор — этот факт подтвержден лучшими шотландскими путеводителями и даже французским «Голубым путеводителем» [19] — неотмщенный призрак Артура бродит по Малвенорскому замку. Скажу больше: 19 августа, при грозовой погоде, бывает, что на бильбоке иногда выступает свежая кровь…

Присутствующие задрожали, хотя 19 августа было еще впереди. Но дата эта грозно и стремительно приближалась. Молодая дама под вуалью испустила сдавленный крик, какой-то ребенок заплакал. Мне стало не по себе.

Мы спустились по лестнице, предаваясь мрачным раздумьям.

На первом этаже башни наш гид открыл массивную скрипучую дверь, которая через узкий каменный мостик вела в сад и к озеру, уже окутанному сумраком.

— Старинное предание гласит, — сказал дворецкий, — что, когда до полуночи оставалось четверть часа, убийца, прятавшийся на чердаке, спустился вниз и убил Артура на глазах перепуганного француза, с которым юный лорд играл в бильбоке. Убийце так не терпелось пролить кровь, что он даже не дождался, когда пробьет ровно полночь, как это обычно принято в родовых замках, пользующихся определенной репутацией. Согласно тому же преданию, злодей бежал через этот потайной ход, бросив в наполненный водой ров свою рапиру из толедской стали, словно для того, чтобы смыть с нее преступление. Рапира все еще покоится на дне этого рва среди столетних карпов… Не наклоняйтесь — ров очень глубокий!…Поскольку погода плохая, я выведу вас через главный вход, который ближе к конюшням и к вашим экипажам.

Я с прискорбием снова прошествовал мимо изобилующей яствами буфетной. По мере приближения к выходу мрачное настроение экскурсантов рассеивалось и дворецкого засыпали вопросами о призраке Артура. Он отвечал очень сдержанно, с видом знатока, который не хочет говорить всего, что знает. Может, тут были замешаны какие-то ужасные семейные тайны, и он не считал себя вправе их разглашать?

Наконец, доверенный служитель с достоинством занял свое место у больших дверей кордегардии, и я с непереносимым стыдом заметил, что каждый посетитель, выходя, сует ему в руку какую-то мелочь.

А на улице шел бесконечный дождь, дело близилось к ночи…

В ловушке вместе с призраком, и, может, даже не с одним

Вот тут-то меня обуяло неодолимое искушение… Погода была такая ужасная, час такой поздний, мне так хотелось есть, я так устал — почему бы тайком не прокрасться через все еще безлюдный правый флигель Малвенорского замка в кухню и в прилегающую к ней башню? Там находятся битком набитая едой буфетная и укромный чердак. Что мне еще нужно? Ну а завтра, воспользовавшись какой-нибудь экскурсией, я без труда под шумок покину замок.

Само собой, мне не очень улыбалось провести ночь над комнатой Артура в башне, которая была проклята с той самой минуты, как ее построили. По правде сказать, при мысли об этом душа у меня уходила в пятки. Но с другой стороны, буфетная склоняла чашу весов в свою пользу. Призрак — это был риск, не поддающийся точному измерению, зато буфетная была аппетитной реальностью.

Пока дворецкий принимал чаевые с видом министра, который снисходит к просителям, я мало-помалу замедлил шаг и вскоре очутился в хвосте группы. Потом остановился и стал самым последним. Потом на цыпочках попятился, свернул в какой-то коридор и, к своему величайшему облегчению, потерял дворецкого из виду.

Тогда я повернулся кругом и со всех ног бросился к вожделенной буфетной, не удостоив даже взглядом бамбуковый кий короля Георга и вермелевый молочник короля Людовика XV.

Буфетная пребывала в прежнем своем великолепии, и, облизываясь от восторга, я на мгновение залюбовался ее видом, не зная с чего начать…

И вдруг угрызения совести приковали меня к месту. До сей поры я еще ни разу не брал ничего чужого. Похвально ли позволить себе угощаться таким образом? Впрочем, если я возьму понемножку от каждого блюда, кто сможет это заметить? Кусочек холодной баранины, глоток мятного соуса, ломтик фаршированного ягненка в желе, кружок деревенской колбасы, самую малость паштета из дрозда, толику копченой лососины или форели, обрезок сыра, ложечку пудинга…

* * *

Несомненно, я бы не устоял перед таким обилием искушений и впал в грех ранее, чем мне было написано на роду, если бы не задрожал от четких звуков голоса дворецкого:

— Последняя экскурсия окончена, ваша светлость. Крысы покинули корабль.

Слуга, вставший у нижней ступени лестницы, которая вела из кордегардии, несомненно, обращался к своему хозяину — тот караулил его на верхнем этаже главного здания, нетерпеливо поджидая минуту, когда сможет спуститься на первый этаж, пользоваться которым ему несколько часов не давали экскурсанты.

И тут я услышал удивительный разговор на два голоса: первым был голос дворецкого, ставший вдруг почтительным, вторым — громкий и суровый голос лорда Сесила, последнего обладателя титула:

— Все крысы, мой добрый Джеймс?

— Все до одной, ваша светлость.

— Молочник на месте?