Профессионал. Мальчики из Бразилии. Несколько хороших парней

— Для тебя было бы лучше, — сказал он, — пока не знать об этом. Когда ты станешь несколько старше, возмужаешь, то узнаешь. Но вот что я могу сказать тебе уже сейчас, Бобби: в твоих жилах течет самая благородная кровь в мире. То, что ты унаследовал — я говорю не о деньгах, а о характере и способностях — не сравнимо ни с чем. И с этой помощью ты воплотишь в жизнь свои стремления, которые в тысячу раз величественнее, чем то, о чем ты сейчас мечтаешь. И ты сможешь удовлетворить их! Но только — а ты должен помнить, как хорошо я знаю тебя и поверить моим словам — только если ты выйдешь отсюда вместе с собаками и дашь мне сделать то… то, что я должен сделать.

Мальчик продолжал стоять, глядя на него.

— Для твоего же блага, — сказал Менгеле. — Для твоего же благополучия, которое является моей сокровенной целью. И ты должен в это верить. Я всю жизнь посвятил тебе и твоему благополучию.

— Кто мои настоящие родители? — повторил мальчик.

Менгеле покачал головой.

— Я хочу знать.

— В этом плане ты должен положиться на мои слова: в соответствующее время ты…

— Маринад! — зарычав, собаки двинулись на Менгеле. Он откинулся назад, прикрывая лицо локтями. Доберманы сгрудились вокруг него, рыча Менгеле прямо в лицо.

— Говорите, — сказал мальчик. — И немедленно. Или же я… скажу им кое-что еще. Я знаю слово. И если захочу, то смогу заставить их убить вас.

Из-за растопыренных пальцев Менгеле смотрел на мальчика.

— Кто мои родители? — настойчиво повторил он. — Считаю до трех. Раз…

— У тебя их вообще нет! — сказал Менгеле.

— Дра…

— Это так! Ты рожден от клетки величайшего из существовавших на земле людей. Ты возрожден! Ты — это он, в новом круге своего существования. А этот еврей — его заклятый враг. И твой!

Мальчик повернулся к Либерману, и в его голубых глазах было изумление.

Либерман с трудом приподнял руку и, описав пальцем круг около виска, показал на Менгеле.

— Нет! — закричал Менгеле, когда мальчик повернулся к нему. Доберманы встрепенулись, издавая глухое горловое рычание. — Я не сумасшедший! Как бы ты ни был умен, есть вещи, которых ты не знаешь о науке и микробиологии! Ты живое воплощение, дубликат величайшего человека всех времен! А он, — его выкатившиеся из орбит глаза уставились на Либермана, — явился сюда, чтобы убить тебя. А я — чтобы защитить!

— Кто? — потребовал ответа мальчик. — Кто я? Что это за великий человек?

Менгеле смотрел на него поверх голов рычащих доберманов.

— Раз… — сказал мальчик.

— Адольф Гитлер; тебе внушали, что он воплощение зла, — сказал Менгеле, — но когда ты подрастешь и увидишь, что мир затоплен черными и семитами, славянами, азиатами и латинянами, а твоей собственной арийской расе угрожает исчезновение — спасти от которого ты и предназначен ее! — ты убедишься, что он был лучшим, прекраснейшим и мудрейшим представителем человечества! Ты воплотишь в жизнь все его заветы, полный благодарности мне за то, что я создал тебя. Он сам благословил меня на эту попытку!

— Знаете что? — сказал мальчик. — Вы самый большой псих, которого я когда-либо видел. Самый сумасшедший, самый свихнутый…

— Я говорю тебе сущую правду! — торопливо прервал его Менгеле. — Вся его мощь в тебе или возникнет, когда для нее придет время. А теперь сделай, что я тебе говорю. Дай мне спасти и защитить тебя. У тебя есть цель, которую ты предназначен претворить. Высочайшая из всех мыслимых цель.

Мальчик, потирая лоб, смотрел в пол.

— Горчица, — сказал он.

Псы рванулись вперед; Менгеле с воплем отлетел в сторону от удара их тел.

Либерман посмотрел на то, что открывалось его глазам и зажмурился. Снова открыл глаза.

И посмотрел на мальчика.

Мальчик стоял на месте, засунув руки в карманы курточки с красной полосой. Оттолкнувшись от стола, он неторопливо подошел к дивану и остановился, глядя на то, что простиралось у его ног. Сморщил нос.

— Брр! — сказал он.

Либерман посмотрел на мальчика и на свору доберманов, таскавших тело Менгеле по полу.

На глаза ему попалась его кровоточившая левая рука, теперь вся сплошь залитая кровью.

Он слышал только рычание, сопение, какие-то влажные звуки и хруст.

Спустя какое-то время мальчик отошел от дивана, по-прежнему держа руки в карманах. Он остановился над мертвой собакой, легонько трогая ее тело носком кроссовки. Глянув на Либермаиа, он полуобернулся и посмотрел из-за спины.

— Вон, — сказал он. Двое из доберманов приподняли головы и направились к нему, длинными языками облизывая окровавленные пасти.

— Вон! — повторил мальчик. И третий доберман приподнял голову.

Один из низ обнюхивал тело мертвого товарища.

Другой пес, пройдя мимо Либермаиа, толкнул носом дверь рядом с ним и вышел.

Подойдя, мальчик остановился рядом с вытянутыми ногами Либермана, глядя на него сверху вниз, косая челка свешивалась ему на лоб.

Либерман мог только поднять к нему глаза. И движением ресниц показал на телефон.

Мальчик вынул руки из карманов и присел на корточки; упираясь локтями в бедра, обтянутые коричневыми джинсами, он свободно свесил кисти. Каемки грязи под ногтями.