Профессиональный оборотень

— Обычно говорят «честь превыше…».

— А по-моему, жизнь ценнее, — логично заметил рыцарь.

Я не слишком обрадовалась, что в наше общество вторгся третий, мне с Алексом и так хорошо вдвоем, плюс воспетый менестрелями XIV век… Сколько бы мы ни кочевали по мирам и эпохам, некоторые времена отложились в моем сознании как романтические — эпоха рыцарства, куда уж более романтично? Тем паче кота нет, можно хоть чуть-чуть, но… и тут облом!

Этот Труссеведен раздражал уже тем, что не очень-то обращал на меня внимание. Я всем своим видом показывала, что он тут лишний, забыв одно — рыцарей, как правило, не волнуют внутренние переживания простого монаха. Они их даже не замечают. Зато Алекс купил литовцу вторую кружку пива, и нежданный гость постепенно разговорился…

Получалось, что в роду Труссеведенов были исключительно паладины, в крайнем случае, именитые оруженосцы великих королей. Типа простые рыцари-крестоносцы практически не попадались, а те редкие, что были, возвращались из Святой земли сказочно богатыми.

Завистники то и дело захватывали земли Труссеведенов, жгли их владения — родовой замок дяди горел каждый год, чем побил рекорд по поджогам во всей Литве! Земли потом кое-как отвоевывали, замки отстраивали, завистникам мстили, и все начиналось сначала. Такая вот типичная жизнь средневекового феодала. Я начинала зевать…

Рыцаря прервала все та же Эдита, бухнув на стол две тарелки капустного супа и блюдо с черной колбасой.

— Соль закончилась, — радостно сообщила она и, вытащив полную горсть пепла из кармана фартука, поинтересовалась: — Прикажете посыпать золой?

Вэк?!

— Э-э, не стоит, — быстро произнес Алекс, прикрывая наш суп.

— А мне посыпь, — повелительно произнес Труссеведен, пододвигая свою тарелку. — Да не зажимай, давай побольше!

— Зола часто заменяла дефицитную соль, — на ухо пояснил мне Алекс.

— Поняла уже, — проворчала я, хлебнула супчика и чуть не задохнулась. — Ну и острый, ма-ма-а…

— На приправах не экономят, чтобы скрыть вкус плохой еды, — вздохнув, подтвердил командор, но откушал с большим аппетитом.

К супу подали черствые просяные лепешки, хотя в замке белый хлеб был чуть не к каждой трапезе.

Труссеведен хотел уже вернуться к своему повествованию, но тут какой-то нищий в лохмотьях, босой и с подбитым глазом, шагнул в двери, принюхался и завопил. Причем на первый взгляд полный бред, но как проникновенно!

— Выслушайте меня, почтенные господа! Когда я, совершая паломничество, изнемог от голода, то на пятый день откопал белую глину, просеял сквозь пальцы и налепил вкуснейших, жирных оладьев! На следующий день мне повезло больше: увидев чахлую смоковницу, я дорылся до ее корней и с жадностью грыз их! Пил я, господа, собственную кровь!

— Ну и?.. — воспользовавшись паузой, спросил кто-то.

— Как же вкусна и аппетитна ваша еда, подаваемая в трактире «Саламандра и грифон»! — взвился бедняк. — Нечищеная баранья требуха — это нектар по сравнению с жареными крысами — мне довелось их есть, когда во время чумы был сожжен город, в котором я жил. Ешьте же с удовольствием то, что перед вами на столе, что дал вам Господь, и будьте благодарны, ибо это вкуснейшие из яств! Особенно по сравнению со сдохшим верблюдом, кости которого мне пришлось глодать в аравийской пустыне…

И так далее, и тому подобное, и в том же духе! Короче, меня чуть не стошнило, но остальные посетители набрасывались на еду с гораздо большим аппетитом. Эдита довольно кивала, красноречивый нищий явно был нанят ею исключительно в рекламных целях и работу свою знал.

Особенно хорошо прозвучала история о том, «как я варил полевых мышей, когда терпел голодный мор вместе с жителями турецкой Акры!». Он и туда добрался, Макаревич…

— А откуда в городе оказались полевые мыши? — не выдержав, громко вопросила я: после слов нищего капустняк и мне показался безумно вкусным.

— Их заготовили на случай осады, святой отец! Я как раз хочу рассказать об этом поподробнее. Итак, три тысячи мышей мы порезали тонкими ломтиками, после чего…

Да, рекламные рычаги здесь совершенно иные, но действуют же! Алекс с непонятным упорством опять подливал пиво Труссеведену, которого уже чуточку развезло.

— Так фот, это фесьма прискорбное событие фынудило меня пять лет профести фдали от родового гнезда. Но самое большое несчастье постигло моего отца… Однажды феликий князь Литофт и мазофецкий князь Полячек решили объединить фойска и фыступить протиф рыцарей-тефтонцеф. Не обижайтесь, брат Ютинген, но политика есть политика…

— Я нисколько не обижаюсь, продолжайте, прошу вас, — доброжелательно протянул командор, преследуя свои цели. Мне тоже пришлось навострить уши, интуицией Алекса пренебрегать не стоит…

Вкратце рассказ получился следующим.

Решив объединиться, князья договорились связать своих детей браком — обычное дело, в Средние века иначе просто не доверяли партнеру. Поначалу они друг другу понравились и даже подружились: литовцы устроили у себя неделю мазовецкой культуры, а поляки — неделю литовской. Князья часто встречались, ездили в гости, жаловались на тевтонцев, которые успешно грабили и тех и других.