Профессиональный свидетель

— Вот-вот, тогда вы тоже были взволнованы, говорили ей на автоответчик, что нигде не можете ее найти. Что это были за документы, Реваз?

Гордееву показалось, что в прихожую кто-то вышел. Впрочем, может, только показалось.

— Слушайте, какого черта вы в это лезете, я не понимаю, а?! — закричал грузин.

В прихожей негромко хлопнула дверь.

— Кто это был? — спросил Гордеев.

— Не ваше дело!

— А если мое?

— Не ваше! — Чебанадзе вскочил на ноги и попытался толкнуть Гордеева, который тоже невольно поднялся, грудью в грудь. Выходило плохо. Выходило грудью — в живот.

Гордеев сообразил, что окна соседней комнаты выходят на ту же сторону дома, что и балкон, и, ни слова больше не говоря, кинулся туда. Но было поздно: гость Чебанадзе уже оказался в мертвой зоне. А сам Чебанадзе, тяжело дыша, стоял у Гордеева за спиной. «Еще драться полезет, — подумал Юрий Петрович. — И ведь будет прав: я у него дома и почему-то сую нос в его жизнь. В самом деле, зачем я это делаю? Интуиция хороша, когда она хоть чем-то подтверждается, а я последнее время, мягко говоря, не на коне… В отличие от командарма Чебанадзе. Тот, кажется, был лихой кавалерист».

— Давайте вернемся на вашу любимую кухню, — примирительно предложил Гордеев.

Еще спустя десять минут разговор удалось более-менее наладить.

…— Отец Колчака тоже был военным, — рассказывал Чебанадзе.

Гордеев отметил про себя это «тоже».

— …А еще — инженером и металлургом, он вышел в отставку в чине генерал-майора. Он участвовал в Крымской войне и оставил воспоминания о севастопольской обороне. Звали его, между прочим, Василий Иванович. Забавно, верно?

— И что? — спросил Гордеев.

— Разве это вас не интересует? Не история?

— Я думал… — В самом деле, о чем он думал? — Извините и продолжайте, пожалуйста.

— Знаете, — Реваз Чебанадзе нервно закурил, — меня всегда подспудно бесило, что в советском кино и литературе Колчака изображали морфинистом, алкоголиком, всегда слегка невменяемым. Кто теперь знает, каким он был на самом деле?.. — грустно сказал он.

— А вы, вы разве этого не знаете? Валентина Всеволодовна говорила, что вы в архивах много времени провели.

— А что она еще обо мне говорила? — тут же нахмурился Реваз.

— Только хорошее.

— Правда?

— Абсолютная.

Лоб режиссера разгладился.

— Да… Было время. Глотал пыль архивную.

— И диссертацию про своего деда защитили.

Теперь хозяин слегка побагровел.

— Кто вам сказал такую чушь?!

Гордеев удивился:

— Так Валентина же и сказала.

— Не может быть! — безапелляционно заявил Чебанадзе. — Что за бред, а?! Вы что, меня оскорблять тут пришли?! — Маленький сибирский грузин снова вскочил на ноги, кулачки его сжались, и в глазах опять полыхнул нешуточный гнев. — Какого черта, в самом деле?! Что вы себе позволяете?!

— Реваз, не нервничайте, пожалуйста. Если я вас чем-то невзначай обидел, простите великодушно, но уверяю, что первый человек, который в Белоярске рассказывал мне про вас, была Валентина Карандышева. И то, что я сейчас сказал, — услышал именно от нее.

— А я говорю — не может быть! Вспомните точно, как она сказала!

«Прямо следователь, — подумал Гордеев. — Ну и городок…»

— Значит, так… Она говорила… Сейчас… Вы закончили Белоярский университет, исторический факультет. Правильно? Вот. Потом много копались в местных архивах, изучали жизнь своего деда, в частности, то, как командарм 2-го ранга Чебанадзе сражался здесь с Колчаком. И даже диссертацию успели защитить — еще до того, как стали профессионально театром заниматься.

Реваз Чебанадзе вздохнул и сел на табуретку.

Закрыл глаза. Устало сказал:

— Все правильно. Это я вас не так понял. А вы — ее. Я действительно защищал кандидатскую диссертацию по истории. Только вот не по Чебанадзе, а по Колчаку.

Настала очередь Гордеева удивляться.

— Но почему?

— А потому что меня совершенно не занимал этот красный разбойник, который по ужасному стечению обстоятельств был моим дедом. Тем более что я узнал про него кое-что такое…

— Понимаю.

— Ничего вы не понимаете!

Хозяин ушел в комнату, а спустя несколько минут вернулся с объемистой папкой, протянул ее Гордееву. Это были, надо понимать, материалы, которые не вошли в диссертацию, хотя пятнадцать лет назад можно было публиковать уже многое. Гордеев полистал.

..Лихой мичман, собравший приличный набор служебных взысканий, или гидролог и океанограф, изучавший тихоокеанские течения, а потом и слегка авантюрный полярный исследователь? Между прочим, еще до войны императорское Географическое общество наградило его высшей наградой — Большой Золотой Константиновской медалью. И наконец, талантливейший морской стратег, очистивший Черное море от вражеских кораблей в Первую мировую войну.

В Харбине на принадлежавшей Российской империи КВЖД сохранялась прежняя администрация. КВЖД управлял русский генерал, но китайские полицейские уже били русских городовых. Однако в Харбине собирались русские офицеры. Колчак был популярен, и именно ему предложили возглавить…

Значит, вполне вероятно, что он и сам имел непосредственное отношение к Китайско-Восточной железной дороге, сообразил Гордеев.