Профессиональный свидетель

Спустились по шпалам метров на тридцать. Здесь была обширная площадка с нишами вдоль стен, вход в туннель отсюда казался ярко освещенным, а впереди — абсолютная чернота: до противоположного края площадки фонарик не доставал. На полу по-прежнему свежий мусор… «Стоп!» — Локтев замер с поднятой ногой. Ему показалось, что спутник дышит слишком громко. Он зажал ему рот и прохрипел в самое ухо:

— Тихо! Стой здесь! Дальше не ходи.

— А фонарик?! — запинаясь, промямлил Седой. — Без фонарика не останусь!

— Тихо, я сказал!

Розовая тряпка! Локтев поднял грязный лоскут и поднес к фонарю вплотную. Трикотаж… Похоже на Настюхину майку. Черт, при таком свете не различишь.

Где-то справа метрах в пятнадцати послышалась слабая возня. Локтев моментально выключил фонарь, сорвал из-за спины ружье и откатился на несколько шагов в сторону. Минут пять лежал, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, потом понял, что это бесполезно — слишком темно. Звук повторился. Локтев пополз вперед, шаря перед собой левой рукой, собираясь обогнуть источник шума и подобраться к нему с другой стороны.

Опасность он не услышал и не нащупал и даже не постиг шестым чувством — унюхал. Совсем слабый запах то ли смазки, то ли еще бог знает чего — запах брошенной и еще летящей гранаты. Какого черта! Откуда ему здесь взяться?!

Поколебавшись секунду, он снова включил фонарик. Непонятный звук был теперь совсем близко, за углом, в нише, буквально в двух шагах впереди. Сначала он ничего не видел. Потом разглядел новый, без ржавчины, болт, торчащий из стены сантиметрах в десяти от пола. К нему была привязана веревка. Специально в мазуте вывозили, гады, и пылью припорошили. Лихо. Проволока блестит, а такую веревку даже днем черта с два разглядишь. Только мазут ваш, ребята, попахивает! Проще надо быть, применять подручные средства. Грязи, слава богу, хватает. И болтиком ржавым воспользоваться побрезговали. Нельзя так на войне…

Локтев осторожно двинулся вдоль веревки. Заканчивалась растяжка по всем правилам: гранатным запалом и фугасом. Ого! Тола килограммов десять! С запасом сработано, можно все эту халабуду к чертям собачьим обвалить… Хотя все верно. Будет просто взрыв — прибегут смотреть, что стряслось. А завал никто разгребать не станет.

Он аккуратно отсоединил запал и сунул его в карман. Затем заглянул в нишу. В вагонетке скреблась, не в силах выбраться из ржавой ловушки, непонятно как в нее угодившая крыса. Вернулся. Сложил в рюкзак связку толовых шашек, осмотрелся в последний раз и окликнул Седого:

— Все, двигаем отсюда!

Но Седой будто прирос к месту, в оцепенении смотрел куда-то в темноту, не обращая на Локтева внимания.

— Пойдем, говорю! — повторил Локтев.

— Иди. Я догоню. Раз уж зашел… Дед у меня здесь. Вроде… Ты иди.

Локтев посмотрел на него с сомнением. Теперь ему показалось, что, когда оторвался Седой от привычной своей компании, в голосе его зазвучала полная и окончательная капитуляция перед жизнью, словно он разжал кулак, где собраны вместе гордость, надежда, страх и тщеславие — сила, позволяющая человеку держаться. Сила, в которой и заключается его повседневное существование и отказ от которой чаще всего оборачивается смертью.

— Хорошо. Я тут задерживаться не хочу, не нравится мне все это. — Локтев прислушался. Нет, вроде тихо… — Буду тебя на дороге ждать. Держи фонарь!

— Не надо. Подниматься не спускаться — светло.

Локтев пошел наверх, но через пару шагов остановился.

— Кто здесь у корейцев главный, знаешь?

— Гевара.

— Кто?!

— Имя такое. Гевара Ким Су. У него кабак возле санатория «Австралия».

— Понятно… Ладно, все, не задерживайся.

Он выбрался из ангара, осмотрелся: вроде ничего подозрительного. Местные обитатели дружно храпят. Нет, врешь… что-то здесь не так. Локтев ползком добрался до кустов, и в это время сзади, метрах в двухстах, грохнуло, как будто разорвался артиллерийский снаряд, а возможно, так оно и было. Локтева ударило по затылку, в глазах потемнело, а во рту появился металлический привкус. Он помотал головой, чтобы быстрей вернулось зрение, и оглянулся. На месте ангара клубился огромный черно-серый с серебристым в лунном свете отливом гриб — атомный взрыв в миниатюре…

Через час с небольшим Локтев был возле санатория «Австралия». Он поймал себя на том, что не может прочесть название кафе: буквы расплывались и не складывались в слово.

А и черт с ним! Какая теперь разница. Неизвестно, что здесь будет через минуту… «Не самоубийца же я… Не стоило бы так, ради Анастасии, не стоило бы. Но по-другому не получается… Вот он, Гевара Ким Су, если пацан у входа не соврал».

Локтев подошел к столику, за которым сидели трое корейцев, и аккуратно поставил на него облезлый дерматиновый портфель.

— Возвращаю вашу машинку. Из карьера — из штольни. Мне она без надобности. Портфель, правда, на свалке подобрал, так что не обессудьте.