Профессионалы

Мэри Макаллистер сидела в самолете, глядя на огни Сиэтла, призрачно горящие сквозь облака. Под конец полета ей приходилось сдерживать тошноту, однако турбулентность была тут ни при чем. Ее тошнило от тоски и страха — за себя, Пендера, за банду, и, когда самолет приземлился и покатил к терминалу, ее охватило чувство, что всему настал полный крах.

Пендер был прав, говоря о том, что необходимо двигаться вперед, что глупо принимать смерть Бенетью так близко к сердцу, но Мэри ничего не могла с собой поделать. Стоило ей закрыть глаза, она видела фонтан крови, бьющий в потолок минивэна, а любой шум казался ей выстрелом.

Объявили высадку. Мэри встала, потянулась, шагнула в проход — не терпелось быстрее выбраться на свободу. И тут краем глаза она заметила, что один из пассажиров, стоящий в проходе напротив, пристально ее рассматривает. Мэри похолодела. Это был пожилой человек лет шестидесяти, с пушистой белой бородой. Он смотрел на нее и улыбался, словно хотел привлечь внимание.

Он узнал ее. Наверное, он один из бандитов, которых послали ей вслед. Внезапно Мэри почувствовала удушье. Как назло, очередь на выход почти не двигалась, все переминались с ноги на ногу и недовольно ворчали. А человек не отрывал от нее глаз. Мэри задыхалась, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Наконец очередь зашевелилась. Мэри прижала сумку к груди и бросилась по проходу между креслами, низко опустив голову. Она даже не взглянула на стюардессу, стоявшую у трапа. Она выскочила, метнулась вниз, хватая холодный, сырой воздух раскрытым ртом, затем наверх в терминал.

Он нагнал ее на полпути к багажному транспортеру.

— Простите, пожалуйста, — сказал он, но Мэри сделала вид, что не слышит. Он тронул ее за руку. — Простите, вы Мэри Макаллистер?

Мэри остановилась. Все кончено. Она обернулась — запыхавшийся старик широко улыбался.

— Уф, еле вас догнал.

Мэри огляделась по сторонам в поисках полиции. Рано или поздно они явятся, чтобы заковать ее в наручники. Что толку убегать?

— Да, — обреченно произнесла она. — Да, это я.

Бородатый рассмеялся:

— Я так и знал! А вы меня не помните?

Мэри внимательно взглянула в его улыбающееся, полное ожидания лицо. «Нет, он не коп, — поняла она, отчего-то вспоминая фаршированную индейку и тыквенный пирог. — И не бандит».

— Ах, доктор Таварис! — вдруг осенило ее.

Он снова рассмеялся, очень довольный. Последний раз они виделись, когда Мэри было лет десять, не больше. Доктор Винсент Таварис, приятель отца. Он приходил к ним как-то в День благодарения.

— Боже мой, — говорил Таварис, — как ты повзрослела, Мэри.

— Еще бы! Столько времени прошло, — ответила она, стараясь говорить непринужденным тоном. — Как вы поживаете?

— Хорошо, детка. Отлично. Я возвращаюсь с хирургической конференции в Анн-Арборе. А ты? Что привело тебя в Детройт?

— Работа, — отмахнулась она.

Они с Пендером давно решили, что в таких случаях будут называться агентами по маркетингу. Они, дескать, мотаются по всей стране, открывают франшизы, проводят рекламные кампании на торговых выставках и прочее. Это звучит скучно и правдоподобно. Мэри произнесла для Тавариса заготовленную речь, и тот, судя по выражению лица, поверил. И впрямь — с чего бы ему заподозрить ее во лжи?

— Представляю, как родители будут рады видеть тебя, — сказал он, блестя глазами.

— Еще бы! Я готовлю им сюрприз, — импровизировала Мэри. — У мамы скоро день рождения, и я хочу прийти прямо на вечеринку.

— Отличная идея! — подмигнул Таварис. — Я никому не скажу, что ты в городе.

Дальше они пошли вместе, оживленно болтая о разных пустяках. Доктор предложил подвезти ее, но Мэри отказалась, соврав, что ее встречает друг с машиной. В результате доктор не успел еще поймать свой чемодан на транспортере, а она уже выбежала из терминала и прыгнула в такси.

Подъезжая к Сиэтлу, Мэри рассматривала городские силуэты на фоне неба, будто это Детройт или Миннеаполис. Она родилась и выросла в Сиэтле, но теперь она равнодушно глядела на него сквозь мокрое от дождя стекло, как на чужой город. Они с Пендером для виду снимали квартиру в районе Квин-Энн, но, с тех пор как начали свой бизнес, были там от силы три-четыре раза.

В первое время ее родители обижались, не понимали ее долгих отлучек. Она рассказывала им сказки о своей маркетинговой службе, говорила, что ей некогда даже поесть толком, не то что выбраться домой. Родители только сильнее обеспокоились. Отец предостерегал ее от перегрузок, а мать умоляла есть как следует, пугая язвой. Мэри этого не выносила. Под конец она и вовсе прекратила общение. Так ей было проще.

А Пендер хотел, чтобы она продолжала видеться с семьей, потому что ему было совестно, что он отобрал ее у близких. Главное, считал он, не забывать об осторожности. Вести себя профессионально. Профессиональный, профессионал — он обожал такие слова. Что ж, ему легко говорить — его собственные родители давно перестали докучать ему и даже открыток на Рождество не присылали…