Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей

А потом подошёл к мёртвому непальцу и пнул его. Труп перевернулся. Посреди лба у жреца красовалось пулевое отверстие, ровнёхонько на месте зелёной точки.

— Вот тебе! И твоему чёртову жёлтому богу!

Мориарти отдал изумруд, и Хамфри помахал им перед носом убитого. К нам вернулся прежний бесшабашный Кэрью. Широкая улыбка. Не хватает только дам, которые бы её оценили.

— Отправлюсь в Амстердам, и там этот камень разобьют на части. Продам их торговцам с разных концов света. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Ха!

— Я пошлю вам счёт, — сообщил ему профессор. — Полагаю, вы оплатите его вовремя.

— Да-да, конечно… Повремените немного, профессор. Я ведь жив, а этот поганец мёртв. Все они мертвы. Вы просто чудо.

Шальной Кэрью вознамерился нас надуть. Я понял это явственно и в то же мгновение, хотя ничего сверхъестественного в моём прозрении не было. Знаю эту породу. Просто не сможет удержаться. Только-только избавился от смертельного врага (на время, во всяком случае) и уже торопится нажить другого.

Кэрью пожал руку мне и профессору. Мориарти по-дружески стиснул на прощание его плечо. И майор удалился пружинистым шагом, насвистывая что-то из «Казарменных баллад».

Мы смотрели ему в спину.

— Мориарти, ещё кое-что. Вы обещали, что Кэрью не погибнет от рук жрецов маленького жёлтого бога. Да, их лондонское гнездо разорено, а мохнатое чудовище подалось в бега. Но в горах остались другие. Бессчётное множество фанатиков, готовых жизнь положить за свой изумруд. Рано или поздно они узнают, что здесь произошло, и пошлют за Хамфри новых убийц.

— Ваша правда.

— Так вы ему солгали?

— Нет. Я редко лгу. Это путает вычисления. Я похлопал его по плечу и одновременно оставил небольшой подарок…

Профессор раскрыл ладонь. Жемчужина Борджиев пропала.

— Следующая партия непальцев будет путешествовать несколько месяцев. А Монстр выберется из реки уже через несколько часов.

XVIII

Теперь вы знаете, как всё закончилось. Кэрью указал в завещании, что желает быть похороненным на последнем месте службы. Так что майора уложили в гроб (лицо повёрнуто кверху, а пальцы ног — книзу), и один обязательный непалец, оказавшийся по счастливой случайности в Лондоне, прихватил его с собой. Изумруд отбыл на родину вместе с Хамфри, но перед самыми похоронами его похитили. Так что поэт в некотором роде не соврал. Только вот Амариллис Фрэмингтон вышла замуж за торговца чаем и переехала из Непала в Маргит.

Есть одноглазый жёлтый бог на севере от Катманду,

А возле города стоит из камня белый крест;
Приходит девушка рыдать к могиле бедного Кэрью,
А жёлтый бог без устали таращится окрест.

Глава шестая ГРЕЧЕСКОЕ БЕСПОЗВОНОЧНОЕ

I

— Джеймс, — поприветствовал собеседника профессор.

— Джеймс, — отозвался его брат.

— Ты ещё не знаком с моим помощником. Полковник Моран — полковник Мориарти.

— Полковник, — кивнул мужчина с аскетическим лицом.

— Полковник, — кивнул я в ответ.

О семье профессора я упоминал нечасто. Прочтёте эту главу — поймёте почему.

Родители моего работодателя сгинули в море. А больше о клане Мориарти я почти ничего не знал. Ещё мой соратник (вернее, сообщник) как-то обмолвился, что мистеру и миссис Мориарти очень нравилось имя Джеймс и они давали его всем своим отпрыскам.

— Джеймс, это насчёт Джеймса, — сказал полковник.

Да, существовал и третий Джеймс Мориарти. Слава богу, в семье не было девочек.

Путаница могла стать ещё серьёзнее, найдись у братьев хоть один близкий человек, которому взбрело бы в голову обращаться к ним по имени. Расчувствовались? Бедняжки Джеймсы, никто-то их не любит, какое горе? Просто вы их не знаете. В противном случае лишь кивнули бы с содроганием. Только один Мориарти сделался злодеем в глазах общественности (но, заметьте, не в суде), но по мне, так профессор не самый худший представитель своего семейства.

Нас всех зачастую обременяют родственники. Я несколько раз упоминал здесь о собственных и почти всегда без особой приязни. С сожалением вынужден признать: во мне начали проявляться черты сэра Огестеса (хотя мерзавец и не оставил мне ничего полезного вроде наследства). Батюшка был задирой и славным стрелком, трудился на благо её величества и империи. Я же работал на себя (ну и на профессора), но в остальном пошёл по его стопам. Настал уже тот печальный возраст, когда наутро после бурной ночи из зеркала на меня смотрит налитыми кровью глазами мой собственный отец. Зато страсть к шулерству досталась мне от матушки. Хотите верьте, хотите нет, но именно дорогая маман обучила меня всем премудростям, ещё когда я расхаживал в бархатных штанишках.