Профессор, поправьте очки!

Наконец Гному надоело, и он сказал досадливой скороговорочкой, непонятно к кому обращаясь:

– -Да пошли вы все!..

Глаза щекотательницы сузились от злобного торжества, а рот расщепила гнусная улыбка.

– -Жертва!-произнесла она противным голосом и пером Темного Духа хлестнула Гнома по физиономии – не больно, знаете ли, но обидно.

Впрочем, чего еще ожидать от женщины с плохим характером и неправильным воспитанием!

Тут же снова подскочили черные и выдернули вторую жертву из толпы. При этом Гном каким-то образом проскочил подмышкой у одного из хватальщиков и рванул было следом за Бодхисатвой XVI, но оказался менее удачлив. Беглеца догнали, схватили, после чего один из сатанинских мордоворотов неотрывно держал его за шиворот, чтобы предостеречь от дальнейших подвигов.

Жрец всё это время прыгал вокруг первой жертвы, стуча в бубен и заклиная:

– -Кучери, тучери, мучери, ночери!.. Рапр, грапр, апр!.. Хахотири!..

– -Позвольте!-возмущенно просипел Потапов.-Это же из поэмы "Зангези" поэта-футуриста Хлебникова!

– -Парень-то, наверное, тоже из профессоров,-предположил Сева.-Довели науку!

Перекрыв бормотания спившгося филолога, подрабатывающего рогатым колдуном, дьявольская старуха провозгласила:

– -Что я отвечу нашему миленькому? Что мы сегодня выполнили его завет. Но битва продолжается! Ей длиться триста ночей и триста дней! И провалится проклятьем сожженный город в тартарары с собаками, кошками, больницами, машинами и домами смрадными!..

Володя засопел и заворочался. Сева с удивлением увидел, что он пытается в темноте записать что-то в свой милицейский блокнот.

– -Что это вы записываете?

– -Что в ближайшие несколько месяцев существует опасность подкопа террористов под отдельные строения города Москвы.

– -Это же всё надо понимать иносказательно!-влез профессор.-Как легенду о воскрешении Осириса!

– -То есть, это просто шантаж?-догадался Володя.-Значит, другая статья.

В руках у старухи появились перчатки, каждый палец у которых венчал длинный металический коготь.

– -Изгоним гнусных червей из величественного царства Детей тьмы!-произнесла она, с драматической неспешностью натягивая эти ужасные аксессуары.

Жрец умолк и с облегчением сел на пол, почесывая под рогами.

– -Послушайте!-заволновался Потапов.-Кажется, это уже пахнет несколько хуже, чем обыкновенное мракобесие!

– -Да,-подтвердил Володя.-Статей пять граждане нарушили, как нечего делать.

Баба Дуня приблизилась к связанной жертве, стоны которой при этом перешли в тихое повизгивание, и стальными когтями вцепилась в одежду обреченного. Ткань затрещала и стала рваться, как бумага.

– -Ноготочки-то заточенные!-заметил Сева.-А бабушка тренированная, видно аэробикой грешит.

Из-под разодранных тряпок посыпались мелкие деньги, початая Orbit без сахара, сигаретные бычки, огрызок тульского печатного пряника, растрепанный паспорт и две пустые бутылки из-под пива Балтика. Обнажился неприглядного вида впалый живот, на котором тут же вспухли царапины от когтей. Несчастный владелец живота задергался, но бабкины присные придавили его.

Выхватив непонятно откуда фломастер Hilighter, старуха со смачным скрипом начертила им на лбу у придавленного пятиконечную звезду, которая тут же стала растекаться от едкого пота. Затем настала очередь груди и живота. На них изобразили свастику и почему-то знак "копирайт".

– -Поглотит их тьма навек! Только тот спасется, кто пребывает с нами в царстве тьмы!..

– - Считайте, что мы пока спаслись,-шепнул Сева профессору.

Из толпы выступил мрачный негр. В ладонях он нес туфли-лодочки черного бархата с каблуками-шпильками. Но бог мой, что это были за шпильки! Необыкновенно длинные, сделанные из безжалостного холодного металла и острые, как заточенные карандаши. Опустившись на колени перед зловредной старухой, негр снял с ее ног стоптанные баретки и надел чернобархатные. Расставляя их пошире и слегка качаясь (видно, законы равновесия действуют даже на сатанинские силы), старуха обошла вокруг жертвы. Возможно, то была игра воображения, но Севе показалось, что острия временами высекали искры из бетона. Свастика и "копирайт" обреченно задрожали; нога в туфле со смертоносным жалом поднялась и утвердилась на животе.

Потапов с Чикильдеевым невольно вскрикнули, и это бы плохо кончилось для них с Володей, если бы в то же время из глоток черных не раздался возбужденный рев. Среди схваченных бомжей несколько человек рухнули без чувств на соседей. Однако третий акт еще не наступил. Раскинув руки, баба Дуня, словно поп-звезда, наслаждалась криками фанатеющих приспешников, прежде чем надавить сильнее и проткнуть мягкое тесто из кожи, жира, кишок и брыжжеек.

Володя сунул руку за отворот пиджака, щелкнул чем-то подмышкой и стеснительно прогудел:

– -Вы уж извините, боюсь, что мне придется вмешаться.

– -Как вмешаться?-почти в один голос воскликнули Чикильдеев с Потаповым.

– -Я не вправе допустить убийство,-пояснил милиционер.-И без того статистика по городу в этом квартале очень плохая.