Профессорятник

После нескольких сцен, когда вольнодумец Семенов затеял идеологическую «бузу» на занятиях в университете марксизма-ленинизма и поставил в глупое положение лекторов, на факультет поступила неофициальная просьба «попридержать шибко умного» кандидата наук и порекомендовать ему вообще воздержаться от посещения занятий. «Это почему лее?Мне такая индульгенция не нужна» — обиделся Сергей Петрович. — Теперь я принципиально хочу сдавать выпускные экзамены и получить диплом об окончании университета марксизма-ленинизма и нагрудный значок». О том, чем закончилась эта «марксистская вылазка» вольнодумца история умалчивает.

Ушедший, как говорят сегодня, на заслуженный отдых Сергей Петрович мог работать и дольше, но причитавшиеся одному из ведущих демографов России ничтожные зарплатные «сребреники», оскорбляли его до глубины души. Уходя, он сказал, что с удовольствием поработал бы, например, почтальоном, принося реальную пользу людям и давая физическую нагрузку ногам. Ницше писал, что есть одно человеческое свойство, для проявления которого необходима гениальность — это справедливость. Это чувство в Сергее Петровиче развито до предела, и если наш пафос немного умерить, то мы готовы гениальность заменить на порядочность интеллигентнейшего человека.

Вольнодумство Алексея Алексеевича Григорьева во всем блеске проявилось еще в тот далекий год (близкий к распаду СССР), когда он, отчаянно борясь против бюрократической махины Минпроса и отстаивая интересы географической науки, запустил авторучкой чуть ли не в самого проректора герценовского заведения. Это был номер! И хотя этот дерзкий поступок стал причиной нашего четвертьвекового «закабаления» в должности председателя диссертационного совета, принципиальная позиция Алексея Алексеевича до сих пор вызывает у нас восхищение. Он не терпит спекулятивных дискуссий, напоминающих споры о количестве ангелов, которое способно уместиться на кончике иглы. Так было и есть всегда — на заседаниях разных ученых советов, редколлегии журнала «Известия Русского географического общества» и т. д.

Как многие творческие люди, Алексей Алексеевич не однажды попадал в эпицентр забавных историй. Расскажем об одной из них.

Собравшись прочесть очередную лекцию студентам Герценовского университета, он вдруг обнаружил отсутствие мела в аудитории № 15, что вовсе не входило в его планы. Бросив студентам реплику: «минуточку, профессор, вызвался сам решить возникшую проблему. Пройдя несколько шагов по коридору в поисках мела, он открыл следующую дверь, поинтересовавшись там наличием искомого изобразительного средства. Но, увы, это была все та же аудитория, с теми же самыми студентами, которые встретили просьбу профессора дружным хохотом (ах, мерзавцы!). Не разобравшись в ситуации, расстроенный Алексей Алексеевич, вернулся обратно и... вызвал очередной взрыв хохота, сообщив студентам, что и в соседней аудитории мела не оказалось.

Среди вольнодумцев есть и другие наши друзья. О них — в других сюжетах.

45. ТЕПЛОТА «ШАЕЧНЫХ» ОБЩЕНИЙ

Многим известен неприличный анекдот о пролетарии, лично общавшимся с Лениным и затем щедро делившимся с народом воспоминаниями о той незабываемой встрече с вождем, случившейся непосредственно ... в бане. Соль анекдота была в том, что «вакантных» шаек в бане на тот час, не оказалось, и все, якобы, из-за того, что пролетарий узурпировал сразу две шайки: в одной он мылся, а в другой парил ноги. На просьбу вождя мирового пролетариата поступить «по-коммунистически» и, все-таки, уступить ему одну из шаек, несознательный товарищ, якобы, отрезал: «Пошел на а то щас как ... шайкой по лысине!».

Некоторые весьма отдаленные аналогии с этим общением имеются и в нашем распоряжении — именно о них пойдет речь.

...Одним из оппонентов по нашей докторской диссертации был Дмитрий Алексеевич Ольдерогге— член-корреспондент АН СССР, выдающийся советский африканист, этнограф, историк и лингвист, один из основателей африканистики в СССР. Дмитрий Алексеевич, предки которого жили в Голштинии, всю жизнь опасался за свою судьбу, поскольку отец-эмигрант (к тому же еще и барон) жил в Париже, а дядя — царский генерал, хотя и перешел на сторону большевиков, не смог избежать расстрела в 1931 г. «Я— шансонетка» — шутил Ольдерогге, намекая на то, что при всех своих заслугах, у него нет никаких шансов «пробиться» в Академию наук (впрочем, здесь он, к счастью для него, просчитался). С 1946 года и до конца жизни (1987 г.) он заведовал кафедрой африканистики Восточного факультета ЛГУ, и без его участия «рождение» нового африканиста высшей квалификации в Ленинграде было просто немыслимо.