Профи

— Я, кажется, просил не шуметь, или вы желаете прослушать продолжение вместе с охранниками? — и резво скакнул за шкаф. В дверь постучали, и тут же в проеме появилась голова служивого.

— Что-то случилось, Петр Николаевич?

— Все в порядке, Боря, ступай.

— Мне просто показалось…

— Это я об стол треснулся. Иди, говорю, я спать буду.

— Есть. — И голова исчезла.

— Прошу прощения, постараюсь не шуметь.

— Уж будьте так добры. Сынок вашего компаньона и, насколько мне известно, давнего приятеля Бориса Семеновича Белопольского, командующий у вас безопасностью, решил несколько изменить состав учредителей, то есть грохнуть всех вас и своего папашу в том числе.

— Что… черт, дальше.

— Если я не ошибаюсь, Черняк и Ступин бездетны и ближайших родственников не имеют. Талахадзе холост, с родственниками близких отношений не поддерживает, слишком увлечен девками по вызову, верно?

— Верно.

— Ваша старшая дочь заведует онкоцентром, младшая преподает в Гнесинке. Ни та ни другая к вашему бизнесу отношения не имеют.

— И здесь вы правы.

— Еще обучаясь в Кембридже, Гриня Белопольский не только сменил фамилию на Вайсфельд, но и изрядно поголубел.

— Ну, допустим, Вайсфельдами их семейство было до конца тридцатых годов прошлого века, потом ославянили фамилию от греха подальше.

— Вы знали о его, скажем так, нетрадиционности?

— Нет, его отец мне, бывало, жаловался на его загулы, но чтоб такое…

— Значит, постеснялся сказать. Так вот, там же, в Кембридже, он очень близко подружился с неким милым юношей Аланом Бойд-Симмонсом. Вам ничего не говорит эта фамилия?

— Позвольте, это же «Стилз»!

— Совершенно верно, «Стилз индастриз» — один из ведущих мировых сталелитейных концернов, и папаша этого голубка, Гарольд Бойд-Симмонс, если мне не изменяет память, трудится там в скромной должности председателя совета директоров.

— Так вы хотите сказать, что…

— Не уверен, думаю, что детки захотели создать свою империю, вернее, захватить уже созданную.

— Чушь какая-то.

— Вовсе даже нет. Потом посмотрите распечатки их бесед друг с другом и с куратором.

— А это кто?

— Так они называют человека, который спланировал устранение всех вас.

— Я хочу знать, кто это.

— Так, один бывший сотрудник ГРУ.

— Терехин? Не верю!

— И правильно делаете. Терехин как раз на нашей стороне. Это его ближайший помощник, некто Толмачев.

— Никогда о таком не слышал.

— Неудивительно. Очень скромный и далеко не глупый человек. Кстати, после акции он собирается кинуть своих нанимателей. Вам ничего не говорит название «УМГ»?

— Как же, Уральская металлургическая группа, очень серьезные люди. А к чему вы это?

— Все на диске и вообще — по окончании операции я вам столько интересного расскажу… А сейчас от вас требуется изучить инструкции и скрупулезно им следовать. И, пожалуйста, не надо никакой самодеятельности.

— Да я этих уродов…

— Безусловно. И я тоже, но чуть позже. Меня, если хотите знать, приговорили вместе с вами. Все, давайте прощаться, а то я вторую ночь на ногах.

— Так здесь оставайтесь.

— Я — не Вайсфельд, — и гордо направился к выходу под его всеми силами сдерживаемый хохот.

— Да, едва не забыл, если вам на днях сообщат о моей смерти, не спешите расстраиваться, слухи могут быть несколько преувеличены.

— Это как же так?

— А вот так, на войне как на войне.

Глава 30

Опустившиеся на Подмосковье сумерки совершенно не принесли прохлады. Обливаясь потом, я бегом спешил на точку встречи, если эти жалкие потуги на физкультуру можно было назвать бегом, хныча, причитая и жалея себя, любимого, без слов, естественно, но с очень большим чувством.

У станции я снизил темп, чтобы немного отдышаться и прийти в себя. Не хватало еще, чтобы она увидала, в какую дряхлую развалину превратили меня какие-то пара суток без сна.

Черт, что значит — не везет. Единственный выезд со стоянки был наглухо перекрыт косо вставшим поперек дороги «Лексусом» с московскими номерами. Его водитель и двое пассажиров, здоровенные лбы под тридцать, в темных джинсах, остроносых туфлях и белых рубашках, распираемых мощными пивными животами, окружив Дашин джип, настойчиво набивались на близкое знакомство.

— Двери открыла, сказал, поговорим!

— Открывай, овца!

— Ща, блин, стекла побью!

Вот только этого мне не хватало после кросса — хорошей драки на четыре персоны на ночь глядя. Подойдя к машине, я жалобно попросил:

— Ребята, дайте проехать, мы торопимся.

— Отвянь, — бросил мне ближайший из трех богатырей и ткнул раскрытой ладонью в физиономию.

Я совершенно не собирался толкаться и устраивать местный чемпионат по греко-римской борьбе — самый обезжиренный из этих орлов был килограммов на двадцать тяжелее меня. Поэтому я сделал шажок вправо и воткнул сжатые в виде наконечника копья пальцы левой руки ему в подмышечную впадину. Эффект от этого, знаю по собственному опыту, как от разряда тока. Помнится, мой первый инструктор по рукопашке называл этот удар «расслабляющим». Вот его и расслабило. Словив крюк с правой в висок, он опустился на землю и затих.