Профи

— Не обижайтесь, Юрий. Уверен, что мы с вами прекрасно сработаемся.

Он что-то буркнул и отошел.

Буквально на второй день по прибытии нам удалось прихватить одного из активистов того самого фронта, правда, невысокого ранга, с помощником. Я распорядился доставить захваченных на нашу временную базу за городом и подготовить их к работе. Прибыв на место, я застал картину из серии «не к столу будет сказано». Связанный по рукам и ногам активист бился, как в припадке эпилепсии, и что-то мычал сквозь кляп, наблюдая вытаращенными глазами, как Юра режет его помощника. Просто режет на куски, с милой улыбкой на устах.

— Что вы делаете? — заорал я.

— Работаю, уважаемый Александр Кириллович, работаю, — безмятежно ответил тот. — Тут кровушки немного пролилось, осторожно, не упадите.

— Немедленно прекратить!

— Не понял…

— Вижу, что не поняли. Уберите этого, — я указал на разделанного на части помощника, — и оставьте нас вдвоем.

Прошу понять меня правильно. Я и сам — далеко не ангел, и мне не раз приходилось проводить «интенсивные допросы в полевых условиях». Но чтобы так радостно пластать живого человека на куски…

Вечером того же дня Юра заявился ко мне и затеял скандал. Оказывается, у него появился план действий и он уже успел сообщить о нем в Центр.

— Надо просто пойти по цепочке, Александр Кириллович! Можно просто Саша?

— Нет.

— Ладно. Мы захватим все руководство фронта и обменяем всех их на Ткачука. Что скажете?

Очень хотелось ответить: «Скажу, что вы — просто мудак, Юрочка», но я сдержался.

— Скажу, что это невозможно. Руководство слишком хорошо охраняют.

— Вы просто не знаете, на что я способен.

— Почему не знаю, не далее как сегодня днем имел возможность убедиться. Мы будем действовать по-другому.

— Как?

— С умом.

— Объясните.

— Завтра все и узнаете. — Я не счел нужным объяснять этому душегубу-энтузиасту, что нет смысла захватывать первых лиц и пытаться наладить обмен. Вторые лица никогда на это не пойдут, напротив, даже обрадуются, что нашими стараниями вышли в лидеры.

Еще в Москве, в спешном порядке изучая имеющиеся на эту банду материалы, я обратил внимание на некоего банкира по имени Абу Али. Проработал все, что на него имелось, и сделал вывод о том, что финансовые потоки этого самого фронта проходят именно через него. После беседы с обделавшимся от ужаса пленным я запросил Центр, и полученная оттуда информация позволила сделать кое-какие выводы.

— Как хотите, уважаемый Александр Кириллович, — заявил, уходя, уязвленный по самое некуда Первухин. — Но, когда все это закончится, я с очень большим удовольствием набью вам морду.

— А последствий не опасаетесь? — полюбопытствовал я.

— Не очень. — Ни черта он не боялся, генеральский сынок и любимец руководства, верил, что все, как всегда, сойдет ему с рук.

На следующий день, ближе к вечеру, мы прихватили достопочтенного Абу Али на квартире любовницы. Он даже не успел снять штаны. Несмотря на уважительную приставку к имени, этот господин оказался не таким уж и старым и не робкого десятка, а самое главное — чертовски хитрым и умным сукиным сыном и очень неплохим психологом.

Он с ходу предложил мне три с половиной миллиона долларов и мертвого Ткачука через четыре дня. Видимо, того уже вовсю начали «потрошить». Пришлось даже немного его попрессовать, прежде чем он стал сотрудничать.

В этой суете я совсем упустил Юру. Пока я мотался туда-сюда, организуя обмен генерала на банкира, этот змей-искуситель успел с ним очень плодотворно пообщаться…

Вечером следующего дня Первухин просто и без особых затей провел со мной встречу «без галстуков» один на один.

— Слушай сюда, Шурик.

— Я, кажется…

— Заткнись. В сложившейся ситуации я отстраняю тебя от руководства операцией. Сиди тихо и не отсвечивай. Если не будешь дергаться не по делу, оставлю в живых, да еще и деньжат подброшу, — тут он подмигнул: — Согласен?

— Я немедленно звоню в Центр.

— Значит, не сложилось. — Он молниеносно схватил меня за горло и сжал стальными пальцами. — Как бы ты хотел умереть?

— От старости, — просипел я, из последних сил оставаясь в образе.

— Боюсь, что не получится.

— А что скажут твои?

— Это уже не твоя забота.

— А он? — И я повел головой влево.

Надо же, этот супермен купился на такой незатейливый трюк. Он только немного отвернул голову, а я сбил захват с шеи круговым ударом левой изнутри и от все души приложил его хуком с правой в висок. Он рухнул на земляной пол как подрубленный.

Четверо сидели на ступеньках, глядя в небеса. Остальные трое отсутствовали, они охраняли подступы к базе.

— Женя, — позвал я, массируя горло.

— Да, — отозвался заместитель командира группы, капитан Евгений Самохвалов, невысокий чернявый крепыш.

— Ваш командир валяется внутри отключенный и связанный. Есть ко мне претензии?

— Проиграли, — сообщил своим Женя и, уже обращаясь ко мне, — претензий нет.

— Кто проиграл? — слегка ошалел я.

— Когда он пошел к вам разговаривать, мы с ребятами поспорили, чья возьмет. Они ставили на него, я — на вас. Теперь с них пиво.

— А если бы он?

— Пришлось бы пеленать, а то совсем заигрался, урод. — Самохвалов встал со ступенек. — Наши действия?