Профиль незнакомца

Я стояла на балконе, впитывая взглядом город. Солнце начинало садиться, и огни в домах и уличные фонари по всему городу, казалось, зажглись одновременно. Сухой разреженный воздух ворвался в мои легкие, словно футбольная команда. На фоне бескрайнего ночного неба моим глазам предстал силуэт Скалистых гор. Это величественное зрелище не шло ни в какое сравнение с моим последним заданием здесь, когда окна моего номера выходили на прачечную в задней части отеля «Бест Вестерн». «Еда в номер» означало купить что-то в забегаловке на другой стороне улицы и принести обратно в промасленном бумажном пакете. По стандартам Бюро, это были первоклассные условия для агента на задании.

Я приняла душ и облачилась в мягкий махровый халат, который висел в ванной. Номер был одним из нескольких корпоративных «люксов», которые мой клиент сдавал в аренду круглый год. В мое поручение входило заключить сделку с бухгалтером по имени Рой Эчеверриа, который, как мне недавно стало известно, не только сбежал с огромной суммой наличных, но и украл дюжину аудиокассет с записью конфиденциальных совещаний начальства. Я была уполномочена предложить Эчеверриа за эти записи столько же, сколько он украл изначально – пятьсот тысяч, – и как только я получу его подпись на соглашении о конфиденциальности, составленном юристами компании, дело будет сделано. Мой клиент утверждал, что записи – а они, похоже, были довольно скандальными, чтобы каждый корпоративный руководитель обмочился от страха, – в конце концов, непременно где-нибудь всплывут. Так почему бы не выследить вороватого хорька, сделать ему выгодное предложение, заключить сделку и покончить с мелким предателем? Шестьсот долларов в день плюс расходы и роскошный «люкс» – на мой взгляд, это были неплохие условия.

Я заказала жареную спаржу, картофельное пюре с розмарином и козьим сыром, а также тунца на гриле. Затем включила телевизор и рухнула на диван, ожидая, когда мне в номер доставят еду. На поверхность всплыло кратковременное, но энергичное желание выпить – и застало меня врасплох. Когда официантка в униформе, балансируя, несла к моей комнате серебряный поднос, я почти слышала позвякивание льда о стенки стакана. В разгар моих запоев я использовала отели для уединения, чтобы побыть наедине с тем, что тогда любила больше всего. Сегодня вечером я бы согласилась на диетическую «Пепси».

Я открыла мой ноутбук. Моя подруга Мэдисон из Куантико – моя единственная сердечная дружба, оставшаяся в Бюро – хотела восстановить былые отношения. Когда-то она была оперативником ЦРУ под глубоким прикрытием, но ее прикрытие лопнуло, как мыльный пузырь. В конце концов она оказалась на Ферме, в учебном центре ЦРУ, пытаясь обучать группу детсадовцев, как она называла новобранцев, обманчивому и опасному ремеслу разведки. Позже Мэдисон заманили в Бюро, где я случайно встретила ее. Мы мгновенно подружились. Ее сегодняшнее электронное письмо было предельно откровенным. Отчаянно нуждаюсь в ком-то, кто не оставляет на рабочем стуле бриллиант. Это был ее чопорный британский способ сказать, что она работала с кучей скупердяев и зануд.

У меня также были письма от матери. Она недавно открыла для себя радости Интернета и теперь добросовестно пересылала мне религиозные послания. Я никогда их не читала. Если я получаю что-то с тремя сотнями других имен, я это не читаю. Меня не волнует, если там говорится, что Иисус непременно вернется. Отец, к счастью, еще не проявлял интереса к Интернету.

Где ты была, дитя? – спрашивала тема сообщения моей матери, и я почти услышала ее тягучий южный говорок. Эмили Стрит выросла на берегу пролива Альбемарл-Саунд в Северной Каролине, недалеко от Вирджинии, где привыкли певуче растягивать слова. Ее голос, мягкий и сильный, был маслом и болотной водой одновременно, и когда я была ребенком, он успокаивал меня. Она читала мне перед сном и настаивала, чтобы после обеда я читала ей всевозможные книги, журналы, газеты. Слова были ее коврами-самолетами. Куда бы ей ни хотелось отправиться в тот день, туда мы и отправлялись. Она научила меня искусству улетать на крыльях воображения, и я выросла, любя это и книги.

Я не перезвонила ей. Понимаю, мне следует наладить отношения с матерью, принцессой пассивной агрессии, особенно сейчас, когда она чувствует себя забытой своими детьми. Истинная живая южная красавица, моя мать – ходячее воплощение избитой фразы о том, что южане могут сказать что угодно кому угодно, и как бы обидно это ни звучало, главное, чтобы оно начиналось или заканчивалось словами «благослови Господь твое сердечко» или «бедняжка». Эмили Стрит превратила это в своего рода искусство. Мед капает с ее губ, а сама она выпускает длинные когти и готовится к прыжку. «Мелани, бедняжка, ты все еще борешься с этой ужасной проблемой избыточного веса?.. С учетом того, что Харви изменяет тебе и все такое прочее, благослови Господь твое сердечко. Не волнуйся, дорогая. У тебя будет великая поддержка. Я рассказала всем».