Профиль незнакомца

— Да, злюсь. Он возомнил себя гребаным аналитиком, потому что он, видите ли, на терапии. И он такой праведник… До невозможности.

— И какой диагноз поставил доктор Дэн?

— Что это несерьезно. Что у меня проблемы по части интимных отношений.

Раузер усмехнулся.

— И как ты это восприняла?

Я вздохнула.

— Я сказала ему: «Твои проблемы у меня вот здесь», схватилась за промежность и вышла.

— Остроумно, — сказал Раузер. — И по-взрослому.

Лифт снова звякнул, затем послышались шаги по стертому кафельному полу. Внезапно в телефоне Раузера прозвучал порыв ветра, и я поняла, что он вышел из здания. Интересно, куда это он направляется, что за чрезвычайная ситуация? Срочная потребность в сигарете — или другом месте убийства? Я в миллионный раз подумала о тех фотографиях, которые он швырнул мне на стол.

У нас уже были такие разговоры и раньше, у Раузера и меня. Мы понимали друг друга так, что не мог бы понять никто другой, кроме любовника. Моя личная жизнь до сих пор была чередой крошечных войн. Последняя, пятилетний брак, оставила во мне ощущение разбитости и легкой окровавленности. Раузер был десять лет в разводе. Двое взрослых детей, оба живут в округе Колумбия. Оба ни разу не приехали в Атланту. Он виделся с ними, когда мог. По его словам, он все еще любит свою жену. Я знала: за эти годы Раузер звонил ей несколько раз и вешал трубку, когда она отвечала. Он знал, что я спала с Дэном, даже когда была зла на него до чертиков, что каждый раз сводило на нет мою самооценку. И Раузер, и я были совершенно неспособны к длительным романтическим отношениям. Мы оба были угрюмы, ужасно капризны и погружены в себя. Наше родство, как мы пришли к выводу за пончиками и кофе в кафе «Криспи крим», заключалось в наших недостатках.

— Дэн придурок, — сказал он и выдохнул. Я тотчас представила вокруг него облачко сигаретного дыма. — Слабонервный душнила. Я как раз собирался тебе это сказать.

Я на миг задумалась. Дэн был худощав, с плавными движениями танцора и темными волосами, которые он всегда отпускал подлиннее, и они падали ниже воротника. Он был довольно красив в некоем богемном, щегольском смысле, чтобы его не воспринимали как женоподобного. Я подумала о том, как всякий раз, когда представляла его кому-то из моих знакомых, ему всегда удавалось придать своим прекрасным чертам выражение неизбывной скуки.

— Он и правда придурок, — согласилась я.

— Тогда в чем его привлекательность?

— У него огромный член.

Раузер рассмеялся.

— Послушай, Кей. Извини за вчерашнее. Просто я… Я не знаю. Я не хотел срываться на тебе, понимаешь?

Именно в такие моменты эти маленькие жесты раскрывают истинную суть Раузера. Он появлялся с коробкой еды навынос или звонил, чтобы просто узнать, как у меня дела, а затем, в разгар напряженного расследования, терпеливо выслушивал мои нудные объяснения о том, как прошел мой день. Он был очень милым, и я была рада, что он все-таки позвонил.

— Черт, — сказал вдруг Раузер. — Мне пора, Стрит.

Глава 8

Не знаю, как долго я спала, когда зазвонил мой мобильный. Белая Мусорка лежала у меня на груди. Обычно я не возражаю, но в последнее время у нее вошло в привычку ложиться не тем концом, так что, проснувшись, я имела удовольствие лицезреть ее зад. Из моего телефона вырвалась песня «Dude» группы «Аэросмит» — рингтон, который я выбрала для Раузера. Не будучи до конца уверена, что он полностью оценит юмор, я не стала ему этого говорить.

— Ты в порядке? — спросила я, глядя на часы у кровати. Три часа ночи.

— Я получил еще одно письмо. Этот тип просто чокнутый, Кей.

Я молчала.

— Кей? Ты там спишь?

— Да, — солгала я. Честно говоря, я не была уверена, чего мне хочется больше: броситься на помощь или же бросить трубку. В прошлом я пыталась, хотя и без особого успеха, установить границы между его работой и моей жизнью, а также понять, где этим двоим — работе и личной жизни — нормально встречаться, а где нет, но я знала, что подаю смешанные сигналы. Полицейская работа затягивала меня, как наркотик, как теплая лимонная водка. Я одновременно и любила, и ненавидела то, чему училась всю мою жизнь.

— Я отправлю тебе факс, ладно? Просто, пожалуйста, посмотри на это. Я не буду просить тебя снова, но сегодня вечером мне нужен твой мозг. Он дал нам временну́ю шкалу. Три дня, и он совершит новое убийство.

Я дала себе секунду, чтобы осознать этот новый ужас, затем села в постели и вновь представила себе снимки сцен убийства: Лэй Кото на кухонном полу, Боба Шелби и Алишу Ричардсон, Энн Чемберс, замученную и убитую в комнате студенческой общаги. Я вновь подумала об их крови, об их смертном часе. Я кожей чувствовала их, когда смотрела на эти фото. Три дня.