Профилактика

Антон словно запнулся на бегу и распростерся в двух шагах от Лабыкина. Пальцы Всеведущего скребли заснеженный асфальт, словно кто-то тащил его волоком, и он пытался зацепиться за что-то устойчивое.

— Раззява, — буркнул мне Ивлиев. — На хрена ты притащил сюда этого недоделка? Лишние свидетели нам не нужны, понятно?

— Понятно, — внезапно успокоившись, сказал я.

Глубоко вздохнул и, быстро вытащив из-за пояса свой «Макаров», разрядил его в грудь своему шефу. Раз, другой, третий...

Ивлиев переломился пополам и мешком рухнул мне под ноги.

Я думал, что меня сейчас тоже расстреляют, но в воздухе повисла мертвая тишина.

Тогда я швырнул пистолет как можно дальше от себя и подошел к Антону и Ярославу.

Сел между ними на снег и взял их за руки. Они были еще теплыми, так что трудно было понять, еще мертвы или уже опять живы Всеведущий и Вездесущий.

И тогда я загадал свое желание.

Глава 20

Она стояла в переходе между станциями метро. На ней была потертая кофточка грязно-красного цвета, в вырезе которой виднелись костлявые ключицы. Глаза у нее тоже были под цвет кофты и припухшие. Наверное, в последнее время она слишком часто плакала.

Ей было лет пятнадцать. Но если посмотреть в ее глаза, то ей можно было дать вдвое больше.

На груди у нее висела картонка, где большими корявыми буквами было выведено: «ПОМОГИТЕ, У МЕНЯ УМЕРЛА МАМА».

Однако люди только косились на нее, не замедляя шага: ничего особенного, подумаешь, девчонка просит милостыню в метрополитене большого города.

Когда я остановился перед ней, она посмотрела сквозь меня и уставилась в затертый множеством ног пол.

Я ждал, что она мне скажет, но она молчала, изредка пошмыгивая носом. Растрепанные волосы сосульками свесились на лицо, словно стремились закрыть его от моего взгляда.

Я и сам не знал, почему решил остановиться возле юной попрошайки. Я все равно не мог помочь ей, но, видимо, желание лишний раз убедиться в этом было сильнее меня. Значит, я все еще — человек. Только человеку присуща мазохистская склонность бередить заживающую рану.

— У тебя действительно умерла мама? — спросил я девчонку.

Она с вызовом глянула мне в глаза.

— Если вы не верите, то зачем остановились? Шли бы своей дорогой, как все!..

Ого, а ты, оказывается, ершистая девочка. Впрочем, в твоем положении это единственное — что тебе остается.

— Извини, — сказал я. — Согласен, я ляпнул чушь. Лучше задам тебе другой вопрос. Чем конкретно я мог бы тебе помочь?

Девчонка пожала худыми плечиками:

— Известно, чем... Подайте, сколько можете, и все такое...

— А если я способен на нечто большее? — прищурился я.

В ее глазах не появилось ни удивления, ни радости, ни страха. Только огромная усталость, какая обычно скапливается в душе годам этак к пятидесяти.

— А если я скажу тебе, что могу исполнить твое любое желание, чего бы ты у меня попросила? — продолжал я.

Злобная усмешка исказила ее лицо:

— Да идите вы!.. В гробу я видала таких прикольщиков, как вы!

— А ты не очень-то вежлива, — заметил я. — И к тому же, я — не прикольщик. Я ведь — почти что бог.

Она критически оглядела меня с головы до ног и устало оперлась плечиком на стену.

— Да? Что-то вы не похожи на Господа.

— А, по-твоему, я должен был явиться к тебе со сверкающим нимбом над головой и в сопровождении стаи ангелов? — усмехнулся я. — Боюсь, нам с тобой тогда просто не дали бы поговорить падкие на зрелища зеваки...

— Да ладно вам пороть ерунду, — сказала она, озираясь явно в поисках милиции — видимо, в голове ее в этот момент всплыли газетные статьи о том, как время от времени попрошаек-подростков похищает мафия, занимающаяся подпольной продажей человеческих органов для трансплантаций. — Никакого бога на свете вовсе нет, если хотите знать.

— Разумеется, — невозмутимо сказал я. — К тому же, я и не претендую на роль Всевышнего. Я не сотворял мир. И так получилось, что из всех качеств божьих мне досталось только всемогущество. Понимаешь? Возможность творить чудеса — любые.

Девчонка исподлобья покосилась на меня и отвернулась.

Потом тихо проговорила:

— Что ж, тогда сделайте какое-нибудь чудо, чтобы я поверила.

Сердце мое больно сжалось на миг.

Она была еще совсем ребенком, раз даже горе не убедило ее в том, что мир безжалостен и в нем не места чудесам.

— Ага, вот мы и вернулись к тому, с чего начался наш разговор. Так чего ты все-таки хотела бы — пусть даже в качестве проверки?

— А угадайте с трех раз!

— Милая моя незнакомка, — укоризненно сказал я. — Да знаю я прекрасно, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы твоя мама вернулась с того света так, будто ничего с ней не произошло. Живой и здоровой. Так ведь?

С каждым моим словом девчонка все больше бледнела и вжималась спиной в стену.

— В принципе, твое желание понятно и объяснимо, — безжалостно продолжал я. — На твоем месте любой захотел бы этого. В принципе, я мог бы воскресить твою маму. Но есть одна небольшая загвоздка...

Я старательно выдержал паузу, чтобы она спросила:

— Какая?

— Понимаешь, мой чудесный дар ограничен одним условием. Чтобы твоя мама ожила, я должен убить кого-то другого. Ну и кого, по-твоему, я должен отправить на тот свет?