Профилактика

Я старательно смотрел себе под ноги, чтобы не пропустить того момента, когда начнут попадаться фрагменты тел погибших от взрыва. Из наставлений я знал, что при взрыве в замкнутом пространстве все зависит от того, куда пойдет взрывная волна. Если вверх, то она распарывает крышу вагона, словно консервным ножом, а людей швыряет на стены и в окна, и тогда вагон раздувается, принимая форму матрешки. Если же взрывная волна направлена по продольной оси, то пассажиры вылетают из вагона вместе с дверями тамбура под колеса следующих вагонов, калечатся кусками внутренней обшивки и стекла. Плюс так называемые бароудары и «эффект вакуумной бомбы», под воздействием которых внутренности жертв превращаются в студень. И еще при столкновении на скорости неизбежны переломы и черепно-мозговые травмы, когда сила инерции швыряет людей вперед... В таких случаях спасателям приходится иметь дело не с телами, а с останками — оторванными руками, ногами, головами. Ребята рассказывали мне, как однажды работали в железнодорожном туннеле, где из-за воспламенения горючих газов произошел взрыв в момент прохождения пассажирского состава.

«Представляешь, Алька, — говорил мне, судорожно затягиваясь сигаретой, Антон Ранчугов, — я такого жуткого месива еще не видел. Когда подходили к месту взрыва по туннелю, то шли, как по болоту — и так несколько десятков метров... Идешь, например, и видишь — лежит рядом с рельсами чье-то лицо. Не скальп, а именно лицо — правда, иссеченное осколками до неузнаваемости... А как мы паковали все это в пакеты!.. Выносили фрагменты тел на насыпь перед туннелем, там их примерно компоновали — ну, чтобы в одной куче не оказалось, например, три руки или две головы — и запихивали в пластиковые мешки. Когда мешок набивался под завязку, закрывали его и подписывали номер. Всего таких мешков было около сотни. И не факт, что мы там собрали все останки, — многое просто-напросто сгорело в пламени или так прилипло к стенам туннеля, что не отскребешь...»

Однако сейчас ничего подобного не наблюдалось. Может, разбросанные конечности и тела уже успели собрать до нас?

Рядом с горящим вагоном, лежавшим вверх колесами, бродила молоденькая девчонка в разодранной форменной тужурке проводницы, слепо протягивая руки во тьму и спотыкаясь. Одна половина лица у нее была залита кровью, другая половина — опалена до черноты.

Старшина схватил ее за плечи.

Она что-то непрерывно говорила, но не жалобно и не истерично — словно мирно беседовала с кем-то. На нас она не обратила ни малейшего внимания.

— Вы из этого вагона? — спросил ее Старшина. — Сколько у вас было пассажиров?

Она его словно не услышала.

— Все ясно, — сказал Старшина. — У нее — шок. Возможно, сотрясение мозга. Алик, отведи ее к медикам...

Повезло мне, подумал с невольным облегчением я. Не суждено мне сегодня увидеть самые страшные кадры в этом фильме ужаса...

— Пойдемте, девушка, — сказал я, взяв девчонку за руку. — Сейчас вам окажут первую помощь...

Она послушалась меня, но не отреагировала на мои слова.

Я вел ее вдоль поваленных вагонов в том направлении, откуда мигали синие вспышки машин «Скорой помощи», и говорил то, что нам полагается говорить в подобных случаях пострадавшим — что теперь все страшное позади, а главное — что вы остались живы, сейчас врачи вас перебинтуют и доставят вас в больницу, так что не бойтесь, вы не умрете, и вообще вам повезло, что вы остались целы, поэтому успокойтесь, вздохните глубоко, а если хотите, я вам дам успокоительное — в аптечке у меня полно всяких средств...

Однако проводница меня не слушала и бормотала что-то свое, и я различал в ее бормотании лишь бессвязные обрывки.

— Спасибо... — повторяла она, — спасибо тебе... и прости меня... я была дурой... но кто же знал?.. Господи, я так рада... так рада!..

Я решил, что она благодарит меня и что от сотрясения мозга у нее поехала крыша. Вполне естественное явление: у кого бы она не поехала после такого стресса? Главное — чтобы пострадавшая пришла в себя.

— Ну что вы, девушка, — возразил я. — Вам не за что меня благодарить — мы ведь просто выполняем свою работу...

Она вдруг резко остановилась и посмотрела на меня, как на выходца с того света.

— При чем здесь вы? Я же вовсе не с вами разговариваю!

— А с кем? — глупо спросил я.

— С Ним! — Она подняла свое жуткое лицо к черному небу, с которого слышалось гудение вертолетных двигателей. — Это Он меня спас!..

— Ну, разумеется, — вежливо согласился я — по принципу: с такими больными лучше не спорить. — Милостив и бесконечно добр наш Господь...

И тут девчонку словно прорвало. Видимо, в моем голосе все-таки прозвучало скрытое ехидство. И она взахлеб принялась рассказывать мне, как с ней случилось чудо.