Прогнившие корни. Книга 1

— Достаточно, чтобы обеспечить себе и своим внукам безбедное существование. У каждого в нашей группе была своя задача. Марк вёл подсчёт награбленному и подготавливал дело с самого начала, поляк водил грузовик и закапывал трупы, ну а я... Ах да убивал тоже мой старинный друг и убивал без тени сожаления, даже с каким-то наслаждением что ли. В тот первый для меня раз, мы управились как раз к восходу солнца, к тому моменту руки у меня тряслись, ноги отказывались делать очередной шаг. Я заляпался, да так, что и не отмыться. Помню, в какой-то момент решил для себя, что ноги моей больше не будет в этом лесу. Марк всё понял. Я лишь на мгновение повернулся к нему спиной, вот тогда-то он и вонзил в меня всё ещё запачканный чужой кровью нож. Для него я был не лучше тех людей, которых он убивал. Поляку был дан приказ зарыть меня там же, в общей могиле, среди женщин и детей. Но я ещё был жив! Единственное, о чём я мог думать, это сдержаться и не издать ни звука, хотя боль была невыносимой. Этот боров сбросил меня в яму, но в тот момент я лишь чувствовал тепло от крови на спине и жжение в ране, и как что-то твёрдое врезается в мою израненную спину. Я терпел, не смел, пошевелиться, пока не остался в одиночестве. Сколько прошло времени не знаю. Вскоре я выполз, с трудом, правда и это заняло какое-то время и почти лишило последних сил, но всё же мне повезло. Я обмотал, как смог вокруг своего тела тряпьё, найденное прямо в могиле среди разлагающихся трупов и пополз, как я думал в сторону дороги. Свалился, только когда уже не мог передвигать руками и ногами. Потом была темнота...

— Но вы выжили?

— Точно. Меня нашли, притащили обратно в землянку, набитую кровавыми сокровищами и выходили.

— Поляк?

— Неужели так всё предсказуемо?

— Логично. Только он знал, где вас искать.

— Да, это он меня нашёл. И если бы я продолжал лежать в яме, где он меня оставил, не пришлось бы тратить столько драгоценных минут. Как позже я узнал, он был в курсе того, что собирается сделать Марк и, когда заметил, что я всё ещё дышу, он лишь присыпал меня землёй и убрался прочь. Друг был спокоен, ведь до меня были и другие. Только вот меня стоило добить! — злобная усмешка исказила лицо Виктора Вальтмана. — Но он либо решил, что я уже и так мёртв, либо, что за него доделают его работу дикие звери. В общем, я выжил и получил в своё распоряжение няньку, которая настолько сильно боялась своего хозяина, что готова была на что угодно, лишь бы избавиться от него.

— Я не понимаю. Почему же он сам с ним не разобрался?

— Бывают такие люди. Они сильны физически, но в них нет решимости. Как жена, терпящая из года в год побои жестокого мужа или ребёнок, ставший взрослым, продолжает испытывать благоговейный страх перед отцом-тираном. Они могут ответить, но по привычке боятся. Зима был из таких, — старик сделал ударение на первый слог. — К тому же имея не дюжую силу, был не образован и глуп.

— Зима? — переспросил гость, казалось, он был крайне удивлён.

— Да, он сам себя так называл. Зима. Теперь я был ему обязан жизнью, и расплатой должно было стать избавление от нашего общего друга. Я провалялся в горячке больше недели. Поляк приезжал ежедневно, привозил еду и бинты для перевязки. Постепенно я пошёл на поправку. От Зимы я узнал, что готовится новое дело. Какой-то лекарь с семьёй хочет пересечь границу.

— Неужели у этих людей не возникало никаких подозрений?

— Вы наивны, — проворчал старик. — Это вам не мир с интернетом и беспроводными телефонами, будь они неладны. Тогда, если и всплыло бы что-то, то только после войны, и то вряд ли... В общем, они появились около полуночи. Дожидаться пока Марк прикончит очередных жертв, я не стал, напал, как и он — со спины, как только он вылез из грузовика. Перерезал ему горло так же, как он делал это раньше со своими жертвами. Было чертовски забавно наблюдать, как его глаза сначала наполняются удивлением от встречи со мной, ведь я уже неделю должен кормить червей. Затем яростью от предательства и наконец, понимание скорой смерти. Это было самое приятное! Никогда не забуду этот взгляд — взгляд обречённости и страха.

— Вы испытали удовлетворение от того, что лишили жизни человека?

— Это он-то, по-вашему, человек? — скривился Виктор Вальтман. — Бросьте, никогда в своей жизни я не знал чудовища столь бесчеловечного и алчного.

— А вы не такой разве? — спросил гость, обводя взглядом комнату со старинной мебелью и бесценными томами книг. — Скажите, а среди этих книг и тех картин, что я видел на стенах в холле, есть те, что были отняты у тех евреев?

— Я не такой идиот, чтобы вывалить на свет божий свои прегрешения.

— Значит всё, что вы сейчас имеете, это раньше принадлежало тем людям?  

— Точно. Скажу вам больше — я более шестидесяти лет живу на эти средства, и если бы у меня были дети и внуки, то и они бы наслаждались всеми этими благами.

— А у вас их нет?