Прогнившие корни. Книга 1

— Я сам ему сказал, точнее, отправил с Зимой записку, в которой просил прийти в шахту, — Виктор Вальтман ненадолго задумался о чём-то своём, гость не стал его торопить. — Я написал Алексу, что вернулся, что был не прав и раскаиваюсь в содеянном, просил его никому ничего не говорить. Глупец, я надеялся, что он будет благоразумен и именно так и поступит, — с горечью сказал старик. — От поляка я знал, что он женился. К тому времени они ждали наследника. Ха, словно насмешка судьбы. Мой брат — моя полная противоположность во всём. Я знал и о том, что мы практически всё потеряли. Я мог помочь, но мои руки были связаны, поэтому я предложил ему свою помощь.

— И для этого вам нужны были ценности убитых евреев, — понял гость.

— Там было столько, что хватило бы на несколько поколений. Я собирался восстановить мой дом, чего бы мне это ни стоило. В ту ночь я поджидал его у входа в шахту, боялся, что он приведёт полицию или военных и тогда мне крышка, но всё же в глубине души верил, что он не станет трясти грязным семейным бельём. И оказался прав. Он пришёл один, мы долго спорили, он не скупился на оскорбления. Те ещё словечки летели в мой адрес: предатель, проклятый нацист, убийца. Словно это я сам выносил себе приговор, глядя в зеркало. Слышали про то, что близнецы могут чувствовать друг друга на расстоянии? Так вот это чушь собачья! Ничего я не чувствовал! Только ненависть! Она прямо таки душила меня, лишая сил. Исчерпав запасы оскорблений, Алекс дал мне сутки на то, чтобы убраться из его шахты и его земли... Представляете? Его земли! Будто я был чужим человеком, на чужой территории. — В глазах старика плескалась ярость, переполняя и грозя вырваться наружу. И без того не ровное дыхание сбилось, с шумом вырываясь из лёгких.          

— Что же вы сделали? — всё же спросил гость.  

— Никто! — словно не слыша вопроса, зло продолжал говорить старик, поднимая руку с вскинутым вверх пальцем. — Слышите, никто не имел права разговаривать со мной в таком тоне. Даже мой брат! Моя кровь и плоть. У него было всё! Дом, который я любил не меньше, земля, на которой веками жили мои предки. Наконец, семья, которой у меня никогда не было, и я знал, что не будет. Он имел всё и был слишком жаден, чтобы поделиться. Я не мог позволить ему выгнать меня, словно бездомного пса.

— И что вы сделали, Виктор? — вновь задал тот же вопрос, сидящий напротив мужчина, хотя ответ всё это время был на поверхности. И всё же в это было трудно поверить, почти невозможно. Так была ужасна истина.

— Я лишил его самого ценного, чего только может лишиться человек!

 Глава 16

15 ноября 2016 год.

Четыре дня до расплаты.

По возращении домой, Лана чувствовала себя так, словно её переехал поезд. Ей не хватало воздуха. Хотелось забиться в самый дальний угол, вытравить все мысли из головы и просто посидеть в тишине, ни о чём не думая. Но такое место явно было не здесь, не в этом, ставшим чужим для неё доме. В доме, в котором она никогда не чувствовала себя в безопасности, словно каждый метр представлял для неё угрозу. Это место было воплощением Агаты, её продолжением. Ещё в детстве Лана представляла, что ступени, ведущие в подвал, были словно границей между этим миром и чем-то иным — страшным, и каждый раз проявляя неповиновение, оказывалась за чертой. Комнату, ставшей недостаточно ужасной тюрьмой для пятилетней Ланы, в итоге сменил тёмный подвал. Свою комнату, с жёлтыми обоями в цветочек, она тоже ненавидела. Как и дом с таким же чёрным сердцем, как и у его, теперь уже бывшей хозяйки.

Переступив порог и бросив на спинку кресла пальто и шарф, она взглянула на то место, где стояла ваза с цветами. Всё верно. Пучок мелких голубых соцветий совсем завял. Цветы были мертвы уже больше недели — в вазе не было ни капли воды. Сделав вдох, Лана ощутила лишь запах пустоты — безжизненный и обречённый.

Эти цветы прислал человек, лишивший её брата свободы... и жизни. Чудовище, повинное и в десятке других похищений. Он исковеркал не один десяток человеческих судеб. Её семью это чудовище просто раздавило, уничтожило, словно заразная болезнь, заставив переболеть всех: брата, мать, прожившую большую часть жизни в психиатрической клинике, бабку, превратившуюся в злобную старуху.

Новак просил привести ему эту улику, но Лана не могла. Она соврала ему, что выбросила их в день приезда и всю дорогу до дома в её голове назойливо, словно муха, безуспешно бившаяся о стеклянную преграду, крутилась мысль:

«Избавиться!»

На кухне она долго стучала дверцами кухонных шкафов, а найдя рулон чёрных мешков, вернулась в гостиную. Цветы полетели в мусор.

«Интересно, что подумала Агата, получив такой подарок? Почему так и не избавилась от него, ведь терпеть не могла цветы? Может интуитивно чувствовала что-то? Или просто забыла?» — гадала Лана, открывая входную дверь и вышвыривая пакет с его содержимым на улицу. Находиться рядом с этим жутким напоминанием о пропавшем брате у неё не было сил.