Прогнившие насквозь. Тела и незаконные дела в главном морге Великобритании

– Валентин Глейм, восемьдесят четыре года, бывший офицер британской армии, – тихо сказал Мелвин, показывая на тело слева, – и Збигнев Страбава, девяноста четырех лет, уроженец Польши.

Лежа на блестящих столах, они выглядели невероятно крошечными и хрупкими, особенно на фоне стоящих вокруг высоких мужчин.

– Они были соседями в доме престарелых, – продолжил Мелвин. Пэт принялся расставлять ведра на столах для вскрытия, в то время как я причесал жидкие волосы стариков, сделав обоим центральный пробор, чтобы подготовить к процедуре. – Дом Сомервилла Гастингса на Стоквелл Парк Кресент.

Я не мог не заметить, как один из детективов вздрогнул, когда мой скальпель проткнул кожу на черепе. Профессор Джонсон наклонился вперед, всматриваясь в синяки на груди у обоих мужчин, – он уже вовсю сканировал их тела своими проницательными глазами.

– Они жили в соседних комнатах и были лучшими друзьями. Обоих нашли в своих кроватях. Убийца проник внутрь через открытое окно. Медсестрам, дежурившим ночью, почудилось неладное около четырех утра, когда они услышали, как кто-то пользуется электробритвой, и увидели тень злоумышленника в коридоре. Они вызвали полицию, но к моменту ее приезда мужчины уже и след простыл.

– При чем тут электробритва? – спросил я. Посмотрев на меня, Мелвин пожал плечами и без каких-либо эмоций ответил:

– Потому что убийце нужно было побриться. Он еще и умылся. На раковине в ванной Страбавы нашли недавно использованное полотенце.

– У нас есть свидетель, – добавил он. – Убийца пытался проделать то же самое предыдущей ночью, однако жертва Фред Прентис смог нажать на тревожную кнопку. Описание мужчины, данное мистером Прентисом, совпадает с тем, что предоставили медсестры из Дома Сомервилла, хотя информации и не так много: двадцать с чем-то лет, темные волосы.

Случаи убийства удушением довольно редки: это неэффективный и долгий способ, поэтому в процессе из-за всплеска адреналина жертва даже может дать отпор.

Мельком осмотрев рассеченную голову, профессор Джонсон приступил к полноценному вскрытию, начав с внешнего осмотра.

– Во всех случаях сдавливания шеи имеются характерные посмертные признаки, – сказал он, показав на точечные кровоизлияния: крошечные темные пятна размером с булавочную головку, которые, как правило, удается обнаружить за ушами, и обычный человек запросто может упустить их из виду. Продолжив вскрытие, профессор Джонсон указал на поломанную подъязычную кость у обоих тел. Подъязычная кость маленького размера и по форме напоминает стремя с двумя выступами, расположенными под нижней челюстью. Когда человека хватают за шею достаточно сильно, чтобы задушить, эти выступы неизбежно ломаются, позволяя поставить окончательный диагноз. По мере вскрытия мы выяснили – благодаря разрывам ануса, из которого извлекли образцы спермы, – что Глейм подвергся еще и сексуальному насилию.

– Большинство ребер у них сломаны, – отметил профессор Джонсон. – Скорее всего, убийца напал, когда они спали. Он встал на колени у них на груди, а по синякам вокруг рта я бы сказал, что он зажал им рот левой рукой, а в это время душил правой. Должно быть, они теряли сознание в течение тридцати секунд, а через две – три минуты умирали.

– Колотые раны и удары тупыми предметами я вижу каждую неделю, – продолжил профессор Джонсон, снимая хирургические перчатки. – Случаи удушения мне попадаются, может, раз в пять лет. Это неэффективный способ убийства. Занимает много времени, а когда человек начинает бороться за жизнь, у него порой происходит огромный прилив сил.

Профессор Джонсон замолчал на мгновение, бросив на меня взгляд, и по его глазам я уже знал, что он скажет дальше.

– И мы видели другой случай удушения пожилого человека всего две недели назад.

* * *

9 июля пара детективов прибыла в морг Саутуарка с обнаженным телом Джанет Кокетт шестидесяти семи лет. Недавно разведенная, Джанет была председателем своего жилищного товарищества. Кроме того, ее любили соседи, и, судя по рассказам, она вела очень активную жизнь. У нее было четверо детей от трех браков, а еще куча внуков. Она жила в квартире на первом этаже в Уорик-Хаус, малоэтажном муниципальном многоквартирном доме в Овертон-Роуд Эстейт, в Стоквелле.

– С первого взгляда все выглядело совершенно нормально, – сказал один из детективов. – Она лежала в кровати с натянутой до подбородка простыней. Но у миссис Кокетт в комнате были десятки рамок с фотографиями ее детей, внуков и мужей, – продолжил он. – Все они были отвернуты к стене либо уложены стеклом вниз. Ее ночная рубашка была аккуратно сложена на стуле рядом с кроватью. Подняв ее, я увидел, что она разорвана: очевидно, она была сорвана с ее тела.