Prognosis bona (СИ)

- Он все равно умрет, - ответил ему Кроули. – Мы выйдем, - и хотя Сингер протестовал, Кроули насилу вытащил его из палаты. Габриэлю стало жутковато. Но как только он допустил мысль о том, что остался наедине с трупом, как его взорвало гневом, каким он еще никогда не испытывал в своей жизни.

- Как ты можешь слушать его, если всю жизнь думал, что он неправильно поступает? Как ты можешь умирать, не показав ему, что ты здоров, что тебе, в отличие от многих, просто повезло увидеть, кого на самом деле ты ищешь? Ведь ты же взрослый и свободный человек, живущий в обществе, где это больше не признается болезнью, почему ты даже не попробовал повоевать? – он должен был вытаскивать мольбами, но вместо этого получался гнев. Да он бы ударил Винчестера, если бы это помогло. – Я провел здесь две недели не для того, чтобы еще и на похоронах твоих побывать, слышишь! Имей совесть выжить и сказать мне, почему я, а не кто-нибудь другой! Я имею право знать! – он схватил Винчестера за руку и поднял его на кровати, хотя Винчестер был слишком тяжел для него. – Мне надоело тебя уговаривать, слышишь? Кроули в меня верит, в меня вообще все верят, а до того – никто и никогда! Даже мой собственный брат не верит, что я смогу, а я никогда еще не был так уверен в том, что должен сделать. Даже не вздумай эгоистично помирать! – ему было плевать, что что-то из этого было слышно за дверьми. Он не стал трясти Винчестера, как истеричные девушки в кино, но просто обнял – или попытался задушить – не зная, откуда у него ощущение, что он знает Винчестера лучше, чем кто-либо. Не дневник же в этом виноват. Он просидел так несколько минут, понимая, что у него кончились слова и перегорел гнев. Его бесило, что он не может сдержать слез – для первокурсника иметь труп на своем личном счету слишком тяжело – да и вообще просто очень тяжело, и он еще по-детски не хотел его отпускать. – Тебе только двадцать два, что ты вообще можешь знать о жизни, чтобы с ней прощаться?! – он спрятал лицо в изгибе холодного плеча Винчестера. Не имело значения, сколько он так просидит.

- Габриэль, его больше нет, - Кроули зашел первым, не пуская остальных. Габриэль не хотел видеть его лица, не хотел уходить отсюда с поражением, вообще не хотел – разве его желание настолько бессильно? Он задыхался от разочарования, отчаяния и безысходности, а слезы даже не думали высыхать. – Габриэль, - еще раз тихо позвал его Кроули. Габриэль хотел в тот момент такую же шотландскую выдержку, что-нибудь, что позволило бы ему отпустить Винчестера. Он уже знал, что никогда не сможет стать врачом – не перенесет каждый гибели, зная, что виноват. Глупый поступок, но вот такой он – не Кроули, который настолько холоден, что смог бы вынести десяток и больше.

- Габриэль, - снова позвал его по имени Кроули, касаясь плеча. Или не Кроули. Габриэль от неожиданности едва не отпихнул Винчестера от себя – на него смотрели два светло-карих глаза, постепенно концентрируясь. За своим дыханием он не почувствовал чужого.

- Док.. У меня же не глюки? – спросил Габриэль несколько неуверенно, все еще держа Сэма за руку – тот выглядел не очень уверенным в своем пробуждении.

- Немедленно сюда всех! – услышал Габриэль властный голос Сингера. Кроули осторожно помог Сэму снова лечь, после чего совершенно забыл о Габриэле – он осматривал, ослушивал, проверял зрачки на свет, пока Сэм не закрыл глаза и не склонил голову на бок.

- Снова? – несколько озадаченно спросил Кроули, пытаясь найти его пульс.

- Нет, - ошарашенно пробормотал Габриэль. – Он спит, - после чего его разом покинули все силы, на которых он держался эти две недели. Последним, что он помнил, был странный кругляшок, на черном шнурке, на котором было написано «никогда-никогда не сдавайся». Он еще подумал, до чего же это нелепо выглядит на Кроули.

========== Часть III. Similia similibus curantur (Подобное лечится подобным) ==========

Поработав по другую сторону больницы, Габриэль не сразу воспринял свое положение как больного. Он не был больным, строго говоря, тем более что Кроули успел обследовать его еще до того, как он вообще очнулся на следующий день. Поэтому его никто и не мог удержать на койке, когда он в казенной белой пижаме, выданной ему по секрету, бросился по коридору к первой палате мимо ошарашенной Анны и не успевшей возразить Джо. Он совершенно не успел подумать о том, откуда взялся его вчерашний первый в жизни обморок, но, вовремя увидев у кровати Винчестера, собрался круто повернуться, но не успел.

- Вероятно, вы тоже в курсе, - незаметно они снова вернулись к этому уважительному тыканью. Габриэль, ощущая себя нелепо в пижаме и босиком, тем не менее кивнул. Он сперва почувствовал себя, как обычно, не в том месте и не в том времени, когда наткнулся на взгляд тех же ореховых глаз, изучавших его с любопытством. Вероятно, он мог слышать и видеть, но все остальные функции требовали тренировки, как в детстве – об этом Кроули предупредил его давно.