Прогноз гадостей на завтра

На полу, на боку, скрючившись, словно младенец в утробе матери, лежала Лена, вернее, то, что от нее осталось. Лица несчастной не было видно, его прикрывала вскинутая и как-то неловко заломленная рука. Темная лужа угрожающе растеклась под ее затылком, и я сразу поняла, чем это так странно пахнет… кровью. Именно из-за этого запаха я терпеть не могу готовить печенку…

Надо было либо быстро уходить, либо вызывать милицию, но ноги словно прилипли к полу, в голове противно зазвенело, руки отчего-то стали тяжелыми. Колоссальным усилием воли я оторвала от пола левую ступню и внезапно услышала тихий, протяжный стон. Лена была жива. Мигом обретя резвость, я кинулась к телефону, вызывать «Скорую».

Следующие полчаса я просидела около несчастной, бестолково повторяя:

– Сейчас, сейчас, погоди, доктор едет, сейчас вылечит, ну потерпи немного, ну чуть-чуть еще… Господи, кто же тебя так, а?

Внезапно Леночка очень тихо, но четко произнесла:

– Она искала фотографии…

– Кто, – подскочила я, – какие фотографии?

– Ее…

– Кто она?

– Больно, – прошептала Лена, – больно…

– Сейчас, сейчас, врач уже едет, ну потерпи, Леночка.

Девушка молчала.

– Эта женщина в тебя стреляла?

– Да.

– Кто она?

Вновь тишина.

– Ну Леночка, дорогая, попробуй сказать, ты ее видела?

– Да.

– Господи, да зачем же ты ей дверь открыла!

– Она от Эдика, – лепетала несчастная, – она его…

Послышался страшный звук, похожий на кашель.

– Она ему кто? – Фото… две… рядом…

– Она взяла снимки? Что на них было?

– Две, две, две…

Раздался требовательный звонок в дверь. Спустя пять минут молодой доктор самого сурового вида грозно велел:

– Мы в больницу, а вы сообщите в милицию, на кухне, в ванной ничего не трогаете, поняли? Вот эту бумажку передадите сотрудникам органов…

Сунув мне в руки листок, он быстро пошел к двери. Я посмотрела на клочок, выдранный из блокнота. Малопонятным почерком там было накорябано: больница ь 1179, предположительно отделение интенсивной терапии, диагноз: огнестрельное ранение головы.

– Она выздоровеет? – спросила я.

Врач обернулся и с тоской сообщил:

– Удивительно, что ваша соседка еще жива, шансов очень мало, известите родственников!

Я в растерянности посмотрела ему вслед. А и правда, надо бы сообщить ее родителям… И тут только до меня дошло, что я не знаю ни фамилии, ни отчества девушки.

Поколебавшись минут пять, захлопнув дверь, я пошла вниз по лестнице. Что ж, Лену увезли в больницу, больше ничем я ей помочь не могу… Сидеть одной в квартире, поджидая, пока прибудет милиция, совершенно неохота. И потом, как я объясню свой визит к девушке? Придется рассказывать не только кучу информации про Малевича, но и о том, как «вскрывала» пилкой дверь… Ну уж нет!

Решительным шагом я спустилась вниз и наткнулась на нескольких теток, оживленно обсуждавших происшествие.

– Допрыгалась, шалава, – громким голосом глуховатого человека вещала баба лет шестидесяти, обряженная в отвратительного вида пальто, украшенное весьма потертым воротничком из норки, – дотанцевалась…

– И ведь какой шум устраивала, – подхватила другая, востроносая, в грязно-желтой куртке с надписью «Love» на спине, – до трех утра музыку гоняла…

– Лена так шумела? – влезла я в разговор.

Бабы подозрительно оглядели меня, потом первая настороженно спросила: – Вы ей кто?

Я пожала плечами:

– Никто, хотела квартиру у нее снять, объявление дала, договорились сегодня о встрече, приехала, а из дверей носилки выносят, что случилось-то?

– У кого квартиру снять? – удивилась глуховатая тетка.

– У Лены.

– У нее? Так она сама у Клавки в жиличках!

– Ничего не знаю, – тяжело вздохнула я, – мы условились, что отдам квартплату за полгода вперед и могу взъезжать.

– Ну аферистка, – покачала головой старуха в куртке, – вот шалава, надуть хотела. Небось взяла бы денежки и ищи ветра в поле! Ты бы поселилась, а Клавка пришла бы и выгнала. Ну и дрянь, а как шумела!

– Гостей приглашала?

– Каждый день, вернее, ночь, – хмыкнула бабуська в пальто, – врубит магнитофон… Стены у нас аховые, слышно все… Мы уж в милицию жаловались, только там послали куда подальше: мол, отвяжитесь, без вас делов полно! А какие у них такие дела, кроме как людям помогать?

– И гости у ней такие же наглые, – вступила вторая бабка – идут, ножищами топочут, ночь, день, все им едино, орут, хохочут…

– А эта, каланча пожарная! – всплеснула первая старуха руками. – Всех обрызгала…

– Кто? – настороженно поинтересовалась я. – Какая каланча?

– Свинья она, – возмутилась бабуська в куртке и показала на грязные пятна, покрывавшие полы, – видала, как меня уделала!

– Лена-то тут при чем?

Бабка обозлилась совсем и стала объяснять.

Живет она, несчастная, на самом верхнем этаже, под крышей, а все невестка, дура, польстилась, что такая квартира немного дешевле, когда в кооператив вступала, теперь летом жара невыносимая, а осенью с потолка течет… Пешком не спуститься, высоко, а уж о том, чтобы наверх подняться, и речи нет! Лифт же, проклятущий, каждый день норовит сломаться! Доезжает до седьмого этажа – и все, хана, дальше не желает тащиться. Приходится переть пехом, а это очень трудно, когда ноги болят и спина отваливается…