Прогноз погоды для двоих

– Прежде чем продолжать этот разговор, хочу уточнить: сколько ты берешь за консультацию?

– Ох, простите!.. Я все-таки лезу не в свое дело. Давайте сменим тему.

– Да шучу я! – Торренс задумчиво вытягивает ноги, даже зимой покрытые ровным золотистым загаром, и с грустью признается: – Когда все было хорошо, мы были очень счастливы вместе. Все бы отдала, чтобы вернуть те времена… Может, мы слишком погрузились в работу, а может, это естественный исход двадцати лет брака – не знаю… – Она глубоко вздыхает. Неужели и правда настолько тоскует по тем временам? – Порой тот, кто тебя больше всего любит, причиняет больше всего боли…

Срабатывает таймер, и это хорошо, потому что от жары у меня уже кружится голова.

– Пора выбираться, пока мы не сварились! – Торренс встает и плотнее закутывается в полотенце. – Что дальше? Может, косметолог?

* * *

Выщипанная и отскрабленная до полусмерти, я переодеваюсь к ужину. На этот раз, похоже, у нас будет не тимбилдинг, а настоящий отдых. Наверное, Торренс и самой иногда хочется забыть обо всем и расслабиться. Я дольше обычного выбираю наряд и в конце концов останавливаюсь на любимых темных джинсах, рубашке с облачным узором и вишневом свитере.

Номер Рассела удивительным образом оказался по соседству с моим, и я стучусь к нему, чтобы спуститься на ужин вместе, однако никто не отвечает. Подождав немного, направляюсь к лифту, чтобы спуститься с третьего этажа на первый, и тут замечаю Торренс с Сетом, которые сидят у камина в фойе, наклонившись друг к другу и соприкасаясь коленями. Поза не просто дружеская!

Я замираю в нерешительности. Можно вернуться к себе и подождать, пока они уйдут. Можно пройти мимо и им помешать. А можно… спрятаться за колонной и подслушать, о чем они говорят! Почти уверена: их теплое общение – результат нашего с Торренс разговора в сауне.

Не в силах устоять, я подкрадываюсь ближе и вжимаюсь в колонну, стараясь не дышать. Если и остались в этом деле границы приличий, то сейчас, подслушивая чужой разговор, я нарушаю их окончательно. Однако это не досужее любопытство – мне важно знать, правда ли у них наладились отношения. То, как они сейчас сидят, как танцевали на прошлой неделе – все это позволяет надеяться, что у них еще есть шанс все исправить. Возможно, на самом деле я хочу не столько улучшить атмосферу на работе, сколько сделать их счастливыми.

– …Это ведь неплохая идея? – спрашивает Торренс.

– Стоит попробовать, – соглашается Сет.

А потом происходит ужасное. Переминаясь с ноги на ногу, чтобы расслабить затекшую спину, я громко скриплю подошвами по отполированному полу. Торренс и Сет оборачиваются, и я бросаюсь бежать, проклиная свои любимые ботинки, поставившие меня в такое дурацкое положение.

Черт, черт, черт! Торренс и Сет наверняка подумают, что я за ними подглядывала! И действительно подглядывала, но по делу!.. Они догадаются, почему мы с Расселом задавали им всякие вопросы, пожалуются в отдел кадров и возненавидят друг друга окончательно. Одним неловким движением я разрушила весь наш план!

В панике я, не глядя, пробегаю мимо таблички «ОСТОРОЖНО, ВЛАЖНАЯ УБОРКА!», поскальзываюсь и падаю с лестницы.

13. ПРОГНОЗ: ожидаются осадки в виде секретов и по меньшей мере одно спорное решение

– Можете еще немного согнуть руку в запястье? – просит рентгенолог.

– Это максимум, на что я способна, – отвечаю я, морщась от резкой боли, пронизывающей руку. – Она вообще согнута?

– Нет. Дайте-ка помогу.

Он устанавливает руку в правильное положение для рентгена, и – черт! – это адски больно, больнее даже, чем установка внутриматочной спирали. Я приглушенно матерюсь, потом извиняюсь.

– Ничего страшного, слыхал я ругательства и похуже! Меня проклинают по несколько раз в неделю.

Он просит замереть на пять секунд, и оказывается, что пять секунд – это целая вечность! Невероятное напряжение мышц, которое я сейчас испытываю, наверняка сводит на нет весь эффект от массажа.

Само падение помню плохо: поскользнулась наверху лестницы, рухнула вниз и с ужасом поняла, что не могу пошевелить левой рукой. Ко мне подбежали Торренс и Сет, а потом откуда-то взялся Рассел. Они помогли мне встать, послали за льдом, Рассел усадил меня в такси и, к моему большому облегчению, сел рядом. Всю дорогу я прижимала к левой руке влажный пакет со льдом и тихо паниковала оттого, что не могу пошевелить пальцами. До этого ни разу в жизни ничего не ломала и даже не вывихивала, зато теперь, похоже, умудрилась сломать локоть.

Есть и плюсы: я легко отделалась. Все могло кончиться гораздо хуже. Но черт, как же больно!..

Рентгенолог ведет меня обратно в смотровой кабинет, где, нервно постукивая ногой, ждет Рассел, взъерошенный до крайности. Когда мы только зашли и медсестра спросила, принимаю ли я какие-нибудь лекарства, я замялась, и он тут же вышел, сказав, что подождет снаружи. Если бы к тому моменту я еще сомневалась, хороший ли он человек, это бы меня окончательно убедило.