Прогноз погоды для двоих

– Ну-у… – тянет Рассел, задумчиво рассматривая «Эм-энд-эмс» со вкусом морковного торта, и я почти уверена, что сейчас он сменит тему.

Я ошибаюсь.

– Она занимается в театральной студии – с детства любит быть в центре внимания. Обожает мюзиклы и хорошо поет. Несколько лет назад, когда ей исполнилось девять, мы поехали в Нью-Йорк и целую неделю ходили по бродвейским театрам.

– Элоди чудесная! Я не то чтобы часто общаюсь с двенадцатилетками, но, по-моему, для своего возраста она исключительно проницательная. Они все такие?

– Во всяком случае, друзья у нее такие же – с ними все время надо держать ухо востро. Но Элоди добрая. Замечательная! Скоро у нее бат-мицва, и я думал, что она не захочет рано вставать по воскресеньям ради занятий[24], а она ни разу даже не пикнула.

– Как идет подготовка?

– Мне в свое время это не доставило никакого удовольствия, и радует, что у Элоди все по-другому. Лив не еврейка, и мы хотели, чтобы дочь сама решила, принимать ли иудейские обычаи. Она всерьез заинтересовалась – очень сильно ею горжусь.

Я догадывалась, что отцовство – важная часть жизни Рассела, но лишь теперь понимаю, насколько различаются наши приоритеты. Он не только отвечает за воспитание маленького человека – он испытывает целый спектр эмоций, связанных исключительно с Элоди: гордость, восхищение, привязанность. Последние двенадцать лет его жизнь была наполнена событиями, о которых я не имею ни малейшего представления.

Некоторое время мы молчим. Я задумчиво жую фиолетовое драже, а потом, набравшись смелости, признаюсь:

– Когда мы сюда ехали, мне показалось, что ты расстроен. Из-за меня.

– А, это… Я не то чтобы расстроился, просто… – Рассел с деланой заинтересованностью разглядывает цветочный узор на покрывале, теребя бахрому. – Это сложный вопрос.

– Ничего, у нас вся ночь впереди. Во всяком случае, пока я не засну от таблеток. Разумеется, если ты вообще готов это обсуждать.

Принуждать его к разговору не хочется, однако мне безумно интересна эта сторона его жизни. Кажется, что если мы не поговорим, то снова станем просто коллегами, а я мечтаю о большем, и этот разговор – первый шаг.

Рассел бросает на меня взгляд и снова опускает глаза.

– Элоди родилась, когда мне было семнадцать.

Ого!

– Значит, сейчас тебе двадцать девять?

(Хотя это далеко не главный мой вопрос.)

Рассел кивает, все еще не глядя мне в глаза.

– Мы с Лив встречались с девятого класса, а знакомы вообще с детства. Наши родители были лучшими друзьями, и поначалу мы скрывали свои отношения, чтобы они не вмешивались. Разумеется, заводить ребенка никто не планировал, – добавляет он с невеселым смешком. – Но, когда Лив забеременела, мы все обсудили, взвесили, и она приняла решение оставить ребенка, а я старался поддерживать ее как мог.

Все еще не нахожу подходящих слов, поэтому ограничиваюсь расплывчатым:

– Даже не представляю, как тебе было тяжело.

– Тяжело – мягко сказано. Первый год после рождения Элоди был самым сложным в моей жизни. Мы были совсем молодыми и вообще не представляли, как воспитывать ребенка. Хорошо, что родители Лив поддержали ее решение, – нам невероятно повезло. Конечно, они были в ярости, естественно, они разочаровались в нас – но помогали как могли и деньгами, и временем. У одноклассников и учителей мы встретили куда меньше понимания. Нет, некоторые пытались нас поддержать, однако осуждения было гораздо больше. Хуже всего приходилось Лив, и мне было от этого ужасно плохо. Я и сам какое-то время сурово осуждал себя. Как можно было допустить ошибку, из-за которой вся жизнь пошла кувырком?.. – Рассел наконец поднимает на меня глаза, и в его взгляде читается настороженность. – Хотел пойти в колледж, может быть, получить стипендию как хоккеист, но в итоге бросил играть, потому что это было слишком дорого. Пока по счетам платили родители, я даже об этом не задумывался, но когда сделался отцом, жизнь вдруг стала ужасно дорогой, да и времени не было.

– Вы с Лив жили вместе?

– До второго курса. Пришлось брать академический отпуск, но в конце концов мы все же закончили колледж. Лив выучилась на инженера и сразу после выпуска получила предложение о работе в Сиэтле. Она не хотела разлучать меня с Элоди, да и мне не хотелось расставаться с ними обеими, поэтому я тоже переехал в Сиэтл.

– И получил работу на КСИ?

– Не сразу. Сначала много фрилансил, обрастал знакомствами. Один приятель в итоге замолвил за меня словечко, когда переходил с КСИ на кабельный спортивный канал, за что я ему безумно благодарен. – Рассел помогает мне вскрыть упаковку «Твикса» и, помолчав, продолжает: – Я до сих пор эмоционально не прожил всю эту историю. На работе почти не говорю об Элоди, чтобы не объяснять, сколько мне было лет, когда она родилась. Не хочу, чтобы люди считали меня идиотом, который завел ребенка по юношескому залету.

– Никакой ты не идиот, Рассел! – убежденно говорю я, беря его за руку.

– Я не то чтобы ее прячу, и мне нравится быть отцом. Я люблю Элоди – она самый важный человек в моей жизни! Просто, когда вы с ней познакомились, да потом еще и Лив пришла, я… растерялся.