Прогноз погоды для двоих

Удивительно уходить из медцентра, не записавшись на следующий прием. Еще более удивительно, до чего меня тянет сообщить новости Расселу. Я стольким хотела бы с ним поделиться – и серьезным, и мелочами: что у Хавьера новый шеф-повар, что штаны с надписью «ТОЛЬКО ПОЗИТИВНЫЕ ВИБРАЦИИ» стали моей любимой одеждой, что ко мне заходил Сет и я благополучно пережила этот визит…

Однако я молчу. Со временем боль пройдет и останутся лишь воспоминания.

32. ПРОГНОЗ: густой экзистенциальный туман рассеется к концу недели

Избегать встречи с Расселом – своеобразный спорт, и, хотя мы пока держимся на равных, в перспективе у меня есть шансы на чемпионский титул. Наши графики почти не совпадают, а кроме того, я прихожу на работу уже накрашенная (чтобы не столкнуться с ним в гримерной), свободное от эфира время провожу в отделе метеорологии, а обедаю или за своим столом, или хожу на ланч с Торренс.

Через две недели после офисных «Олимпийских игр» мы сталкиваемся в кухне. Я мою чашку, а Рассел заходит налить кофе, раскачивая на указательном пальце пустую кружку с надписью «ВЕРНИТЕ НАМ СИЭТЛ СОНИКС»[32]. Кружка настолько в его стиле, что у меня сжимается сердце.

– Ой, извини! – Заметив меня, он отступает, будто боится помешать, даром что кофемашину и раковину разделяет полкухни. – Ты хотела?..

– Да нет, пожалуйста!.. – так же невразумительно откликаюсь я, а потом, глубоко вздохнув, выключаю воду и разворачиваюсь к Расселу лицом. – Привет.

– Привет.

Когда мы случайно сталкивались в коридорах, я старалась на него не смотреть – он мелькал мимо размытым пятном, наброском, невнятными очертаниями человека. Теперь все, из чего состоит Рассел, безжалостно отпечатывается на сетчатке, и у меня подгибаются ноги. Сегодня он в зеленом пиджаке и голубой рубашке на полтона светлее его глаз; подбородок покрыт легкой щетиной.

Ничего особенного, конечно, – мне вовсе не хочется схватить Рассела за лацканы, прижаться носом к шее и вдохнуть запах. Это значило бы, что мои чувства к нему не прошли – а должны. По крайней мере, я к этому стремлюсь. Иначе ему придется иметь дело со всеми гранями моей натуры, даже самыми темными, а мне, несмотря на все слова Сета и Джоанны, по-прежнему нужна гарантия, что он не сбежит. Я желаю того, чего Рассел не может мне дать, – уверенности.

– Нам вовсе не обязательно шарахаться друг от друга, – мягко говорит он.

– Не видела такой рассылки.

– Сет писал об этом объявление. Шрифтом «Гарамон», двадцатым кеглем. – Рассел комически разводит руками. – Слишком скоро столкнулись, да?

Едва не рассмеявшись, я повторяю его жест.

– Есть немного.

– Ты вообще как? Видел тебя в пятничном шоу «Ливни». Отличный эфир!

Я стараюсь не задумываться о том, почему Рассел его смотрел. Наверное, потому, что работает на КСИ, а вовсе не из-за того, что скучает по мне.

– Было здорово, – подтверждаю я, хотя Рассел сейчас настолько занимает все мои мысли, что даже трудно вспомнить, о чем мы с Торренс разговаривали в эфире.

– Прекрасно.

Очевидно, теперь мы будем общаться только наречиями.

Рассел разворачивается к кофемашине.

– Я быстренько.

– Конечно-конечно!

На несколько секунд воцаряется благословенное молчание – треск кофемашины маскирует нашу взаимную неловкость. Потом наступает тишина. Рассел делает глоток свежесваренного кофе. Я принужденно улыбаюсь.

– А ты как?

Вопрос, должно быть, застает его врасплох, и он проливает кофе себе на грудь. Я хватаю бумажное полотенце и смачиваю под краном.

– Не обжегся? У тебя ведь сегодня эфир!

– Да ничего страшного, у меня всегда с собой запасная рубашка.

Я промокаю пятно полотенцем. Рассел судорожно вздыхает.

– Спасибо, я сам справлюсь.

– Да, конечно…

Я отдаю ему полотенце, стараясь не коснуться руки, и отступаю на несколько шагов, пока не упираюсь в стол.

– Удачного тебе эфира! Жаль, что так вышло с рубашкой.

– Спасибо! – На полпути к двери он оборачивается. – Ари!

– Что?

– Я на тебя не сержусь, – сообщает он, и я отчаянно надеюсь, что мягкость в его голосе мне не почудилась. – Хотел на всякий случай сказать.

* * *

Вечером я мужественно преодолеваю пробки, чтобы встретиться с матерью в редмондском торговом центре под открытым небом. Если вам кажется, что строить ТЦ под открытым небом в регионе, где восемьдесят процентов года облачно, – странная затея, вы не одиноки: недоумевают все жители Редмонда. Помню, как в детстве мать при всякой поездке сюда качала головой и вздыхала: «Не представляю, кто это вообще придумал!»

Она уже ждет в кофейне. Здесь мягкие кресла, играет фолк и подают десерты сверхъестественных размеров. Я заказываю черничный кекс и сажусь рядом с матерью – в уголке под выставленными на продажу акварельными пейзажами Тихоокеанского побережья от местного художника.