Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Всё это привело к тому, что Александр ещё в школьные годы замкнулся в себе и перестал общаться со сверстниками. Тогда же он определился с будущей специальностью, выбрав интересную и не требующую взаимодействия с людьми профессию программиста.

Впрочем, музыку он не оставил. Закрывшись в пустой квартире, он почти всё свободное от работы время занимался вокалом по аудиозаписям и сборникам упражнений. С какой целью он тратил столько времени на пение — никто не знал. Александр не планировал поступать в Консерваторию, не мечтал петь в Мариинском театре, никогда не выступал на публике. На вопрос «Зачем?», он лишь рассеянно пожимал плечами и говорил: «Мало ли…»

Переехав в съёмную квартиру в центре города, Фосфорин перестал общаться даже с родителями, не говоря уже о родственниках и бывших друзьях.

У него не было ни одного близкого человека среди коллег. Впрочем, такового не было и за пределами компании. С ним не могли найти общий язык ни мужчины, ни женщины. Первые, как он считал, презирали его, а последние боялись. Ведь, в каком-то смысле, он не относился ни к тем, ни к другим.

Поначалу Александр работал исключительно удалённо, что выводило из себя коллег и начальство, но вскоре в квартиру напротив въехали новые соседи с детьми, которые каждый день играли во дворе и вели себя достаточно шумно, чем несказанно раздражали программиста-затворника.

Однажды, не в силах более слышать звонкие детские голоса, эхом отражающиеся от стен двора-колодца, Фосфорин высунулся из окна и злобно проорал:

 — Сколько можно! Дайте человеку работать, идиоты!

С тех пор соседские дети только и делали, что дразнили бедного программиста, который за голос и ругань удостоился прозвища «баба Шура».

В связи с «нашествием маленьких разбойников», последние три месяца Фосфорин якобы пошёл на компромисс, через день появляясь в офисе и проводя там около двенадцати часов в сутки. Он приходил позже других и уходил позже других, чтобы большую часть времени проводить в одиночестве.

Закончив работу, Александр спешил домой, на метро, засунув в уши наушники, чтобы послушать на «айподе» любимую оперу.

Александр закрыл глаза, и вот он уже не программист, а певец-виртуоз в высоком шлеме с лазерной подсветкой и костюме, среднем между рыцарскими доспехами и корпусом робота-трансформера, певец, который сражает наповал своими вокальными скачкообразными и гладкими фиоритурами. Ария закончилась, и целый стадион, вроде Петровского, аплодирует ему стоя.

Вагон тряхнуло, и «виртуоз-трансформер» проснулся, с тоской и болью вместо «Браво, Алессандро!» слыша: «Невский проспект. Следующая станция — Сенная Площадь». Фосфорин выдергивает из ушей наушники и пулей покидает полупустой вагон.

Дома он мог полностью забыться на «поле боя» в любимой игре «Battlefield», в которой много лет воевал с немцами на стороне итальянцев, и со стаканом красного итальянского вина.

Александр вздохнул: ведь он уже давно мечтал побывать в Италии. За три года работы у него накопилось почти два месяца отпускных.

Как это свойственно программисту, Александр не имел проблем с изучением новых языков, поэтому в его коллекции помимо английского, си-шарпа и ещё парочки языков программирования оказались также и латынь, необходимая для изучения старых научных текстов, старославянский, которому его обучил когда-то давно крёстный отец, и итальянский — язык музыки.

Придя с работы, Фосфорин первым делом включил своего «железного коня», ставшего для него единственным верным другом, на которого он тратил большую часть зарплаты, периодически обновляя оборудование с учётом последних выпусков и складывая старое под кровать. Так, например, на текущий момент в самостоятельно собранный компьютер был установлен мощный шестиядерный процессор и видеокарта с высокой тактовой частотой и достаточным для обеспечения высокой производительности количеством шейдерных блоков.

Обустроившись прямо в уличной одежде на незаправленной холостяцкой кровати и откупорив бутылку недорогого Sangiovese, Фосфорин в упоении уставился в экран.

Возможно, вино оказалось недостаточно качественным, но после второго стакана в голову поползли непонятные мысли и воспоминания. Александр вспомнил себя, каким он был в десять лет, черноглазую Ирку с соседнего двора, с которой мечтал разделить своё пылкое мальчишеское чувство и которая так бесследно исчезла из его жизни. Наконец, он вспомнил хор мальчиков, в котором он пел в далёком детстве, дирижёра, чьим словам, по иронии судьбы, не суждено было сбыться.

 — Твой голос прекрасен, Саня Фосфорин. Жаль, что он скоро сломается.

Слёзы выступили на глазах. Александр Фосфорин, программист по профессии и певец по призванию, осознал себя навеки потерянным для мира музыки, похороненным заживо под миллионом строк громоздкого, но бесполезного кода.

После третьего стакана второсортного вина в голове зашумело, и бедняга-программист уснул, уронив голову на светящуюся клавиатуру.

Комментарий к Глава 0. Пролог Примечания (здесь и далее):