Программист в Сикстинской Капелле (СИ)

Честно говоря, я, в связи со своими вегетарианскими убеждениями, пребывал в некотором шоке от праздничного стола. Такого количества убитой птицы и прочей живности я не видел с момента, наверное, посещения музея, где созерцал подобное на натюрмортах. Рябчики, зяблики, глухари, фазаны — всех не перечислишь. Осетры в желе, пироги с осетриной и визигой, кулебяка разных видов, уха из стерляди и жареная ряпушка, большие хрустальные чаши с красной и чёрной икрой (эх, жаль, «заморской-баклажанной» не было!). Всё это, наверное, казалось деликатесной экзотикой моим итальянским друзьям, но вот у меня лишь вызвало депрессию. Особенно стало грустно, когда моя возлюбленная, новоявленная супруга, с большим удовольствием попробовала всё, что могла себе позволить, не боясь оказаться к вечеру с красным носом и слезами на глазах. Я же сидел за столом поистине как белая ворона — в белом костюме и с пустой тарелкой. «Прав был профессор Шварц. Точно, мистер Войд: пусто в мошонке, пусто в тарелке и пусто в брюхе. Спасибо, что не в голове».

Нас с Доменикой посадили за середину стола, рядом со мной по левую руку сидела Софья Васильевна, за ней — Даниил Петрович с супругой, которая тоже почему-то ничего не ела и выглядела неважно. Место по правую руку от Доменики занял, конечно же, Пётр Иванович. Сегодня наступил его поистине «звёздный час». Князь пребывал в каком-то неестественно приподнятом настроении, точно из Голландии ему прислали не табак, а совсем другой порошок. Он без умолку хвастался своим прекрасным выбором невесты для «младшенького», то есть меня, хвалил непревзойдённые для женского пола таланты и добродетели моей Доменики, осыпал её комплиментами и вообще всячески тянул на себя одеяло. Обо мне уже и вовсе забыли, и создавалось впечатление, что свадьба не у меня, а у него. Также князь через каждые десять минут выдвигал тосты, а другим не давал.

 — Поднимем бокалы сии за новобрачных и пожелаем им здравия и многая благая лета! — провозгласил Пётр Иванович, и все как по команде с мелодичным звоном соприкоснулись бокалами, наполненными красным сухим вином, которое мы привезли из Тосканы и хранили, как раритет, до свадьбы.

Вино подавалось в ограниченных количествах — каждому по одному бокалу — дабы никто не захмелел до вечернего мероприятия. В этих же целях, помимо редкого Брунелло ди Монтальчино, из алкоголя на столе были только медовуха и лёгкое яблочное вино. Надо сказать, итальянскую амброзию большинство присутствующих не оценили, а младшие княжеские жёны и вовсе поморщились от «горечи невыносимой» и не смогли выпить дальше одного глотка. Поэтому я, чтобы не выбрасывать драгоценное сырьё и не подвергать их гневу Петра Ивановича, попросил у обеих бокалы и отдал Доменике. Ей сейчас был нужнее этот источник ресвератрола, поскольку она всё ещё чувствовала слабость и упадок сил после очередного естественного недомогания. К слову, княгини Евдокия и Аполлинария и от прочего алкоголя отказались, хотя я как галантный кавалер предлагал налить им немного яблочного вина: как сообщила мне Софья Васильевна, они обе ожидали детей от своих супругов: Полина уже шестой месяц, а Евдокия всего несколько недель — видимо, операция «С лёгким паром!» завершилась успешно.

В какой-то момент у меня начало сводить желудок — то ли от голода, то ли от нервов. Я почувствовал, что ещё чуть-чуть — и потеряю сознание. Видимо, я и правда немного побледнел и позеленел, потому что в следующую секунду послышался обеспокоенный голос Софьи Васильевны, которой в этом спектакле тоже досталась эпизодическая роль.

 — Сашенька, что же ты с пустой тарелкой сидишь, отведай калиток гречневых и белых грибов в сметане. Мне ведомо, что ты почти что постником в Риме сделался, что сохранению голоса чистого, ангельского способствует.

Святая женщина. Можно сказать, спасла мне жизнь, которой я ей также в каком-то смысле был обязан, хотя она и не знала об этом. С нескрываемым удовольствием я попробовал калитки — открытые ржаные пирожки с начинкой из запечёной гречи со сливочным маслом, которые, как выяснилось, Софья Васильевна испекла сама, а затем отведал изумительных грибов в сметане, приготовленных Ефросиньей Ивановной. Как выяснилось, женщины в этой семье тоже отличались трудолюбием и были большими мастерицами и рукодельницами.