Прогулюрк. Omnis existentia

Зинка описалась и прижималась в угол бани, шмыгая носом. Ее остекленевшие глаза таращились на маленькое окошко. Ее била крупная дрожь Звуки под полом стихли и мы все вместе услышали нестройное мужское пение где-то за домами. Пели так, будто совсем не умели и на каком-то чудном языке. От этого было еще страшнее, потому что ничего не понятно.

Мне стало совсем страшно и я решила матюкнуться, потому что слышала, мол нечисть боится крепкого словца. А мата я и не знала! Пришлось громко крикнуть “ЖОПА”!

В этот момент двери чуть не слетели с петель! Мы все вместе завизжали, а Зинка, кажись, писнула еще раз.

– 

ЧТО ЭТО ВЫ ТУТ ВЫТВОРЯЕТЕ?!

В баню влетел мой отец, лицо которого было белее снега!

– 

Вы совсем с дуба рухнули?! Фрицы по деревне шастают, на улице мороз. Вам старосты мало? быстро все к нам в дом, а с утра по хатам своим!

Отец взял меня за шкварку и потащил домой, а Мишка в этот момент наматывал сопли на рукав и семенил за нами. Все остальные девчонки понуро шли следом.

Ночью во дворе я услышала немецкие ругательства, какие-то вопли, бег, затем удаляющиеся звуки выстрелов. Потом наступила мертвая тишина. Сквозь ставни я выглянула наружу и увидела прямо возле хаты распростертое тело немца, а над ним в свете луны склонилось нечто темное. оно выдирало внутренности и наматывала кишки молодого гитлеровца на свою лапу, словно веревку. Нечто подняло то место, которое должно быть лицом и я кожей почувствовала его взгляд, хоть и не видела глаз. Я подумала, что на меня смотрит что-то, что не должно существовать. У него был лишь силуэт, словно это тень в боковом зрении. Но мне показалось, что есть в этом силуэте что-то до боли знакомое.

Я почти не спала, а братик все время хныкал и просил прощения за то, что это он впустил рогатую тетю. Странно, подумала я – у того существа не было рогов. Как только рассвело, в дом ворвались немцы и потребовали явиться к штурмбанфюреру.

Просторная и некогда чистая хата принадлежала сельскому старосте. Главный эсэсовец сидел в светлице, а за ним, с разбухших от слез глазами стояла дочка старосты – русая Наталка. Ее щеку украшал огромный синяк, а на запястьях были кровоподтеки. Как я услышала из разговоров старших, Киргхофф сделал ее своей походной женой. Тогда я не знала, что это значит, но догадывалась по ее заплаканному лицу, что это плохо.

Сам староста уже несколько дней качался на ветви березы, посиневший и окоченевший. Он раскачивался на веревке и под его весом монотонно поскрипывала осина. Его руки и ноги были черными, как и язык. я никогда не забуду его язык, вывалившийся изо рта. Под ним была лужа из мочи и испражнений, а тело старосты не трогали даже оголодавшие собаки.

Штурмбанфюрер не был похож на окружавших его солдат: он не был блондином, не был голубоглазым и не был высоким. Это был низкорослый, темненький и уж очень похожий на подвыпившего румына мужичок с острыми и холодными глазами. Они выдавали в нем настоящее чудовище.

Он осмотрел всех наз сверху вниз и начал пискляво коверкать слова:

– 

Рассказать как это сделать!

На нацисте была фуражка с черепом и такой же перстень.

– 

Майн фюрер долшен получить ваше малефикар

der Zauberspruch, …

Заклинание!

– 

Нет никакого заклинания!

– 

Есть, не фри мне!

– 

Мы не знаем, что за скотина порвала ваших солдат.

– 

Я уферен, што ви знаете. мой доверенный сказать, что ваши дефачки что-то делали в вашем месте деля мойки. Што они там делали?

– 

Ничего не делали, так забавлялись, гадали.

– 

Я спросил, што они там делали!

Лидка, становясь белее бумаги, заревела.

– 

Мы гадали!

– 

Что вы делали, пофторите ваш ритуал!

– 

Мы начертили круг, прочитали по бумажке и вызвали святого николая, а малой мой перековеркал и начал говорить вот так

– 

Юстами младенса истина рошдается. он ошень сильный медиум. возможно, он смошет послушшить делу Рейха. Отто, забрать кляйне малчика!

Один из рослых лбов взял за шкирку моего братика, а отец так ничего и не сделал – просто смотрел, как его сына уводят. Мама переводила испуганный взгляд с исчезающего из его жизни ребенка на отца, а затем убежала в слезах. Удивительно, но никто ее не трогал, а батька даже не попытался остановить.

Фриц закинул Мишку в кузов грузовика и больше мы с моим братом никогда не виделись. Но после войны я читала в газетах, что американцы ставят опыты над колдунами и экстрасенсами из сел и с оккупированных территорий, вместе с немецкими учеными. Что-то там “ультра”. Я не верю в такие небылицы, но, может, Мишка был среди тех, кому удалось спастись?

Всех остальных отпустили. Мы быстро разошлись по своим домам и заперли двери. В это время началась настоящая вьюга. Снег старался выбить окна, а ветер кричал как тысяча призраков. Мне было страшно, но я выглядывала тайком из окна: фрицы ходили по селу с фонарями и словно пытались что-то найти.