Прогулка по саду

«Может оказаться чертовски большим лесом», с сомнением ответил Уилсон.

«Разве ты не читал? Он не так велик. И у нас чертова уйма огневой мощи. Другая сторона его по приборам в бесконечности, но…» Она пожала плечами. «Какая альтернатива? Застрять здесь, вкалывая боевые растворы и жуя рационы С? Скучно.»

«Бакстер может вернуться с кое-чем.»

ГРоб фыркнула. «Забудь о нем! Парень сидит где-то там и пускает слюни. Никогда не слышала, чтобы давали такой приказ, как он. Принять успокоители и центре дерьма? О чем это он?»

«Ты действительно сорвалась с катушек.»

«Я видела волка в пятьдесят футов, который, словно мусоровоз, сожрал моего лучшего друга! Если б я была не в форме, Бакстер должен был меня нашлепать. Но уж точно не принимать наркоту.»

«Он оклемается.»

«О, да. Ему просто надо подремать. Какая хренота! У него есть право командовать, нам надо остановиться на пять-десять минут, а потом гореть дальше. Он конченый! Ты и я, нам надо искать теперь что-то другое.»

Лицо Бакстера в шлеме, полускрытое за отражением, казалось мирным. Спит он, или кемарит, но нет смысла находиться посреди войны. Уилсону хотелось игнорировать мысль, что Бакстер показывает слабину, но он не стал спорить с последним заявлением ГРоб. «На что похожа Аризона?», спросил он.

«Ты же жил рядом. И не знаешь?»

«Я был на развалинах Бетатакина, и все.»

«Дешевые забегаловки. Дешевая травка. Пустыня, где можно путешествовать. Не знаю. Это круто.» Она уставилась себе внутрь. «Пробежаться по приграничным городкам — это было самое лучшее. Мы начинали в Ногалесе и не пропускали ни одной кантины всю дорогу до Нью-Мехико. Пили и танцевали.» Она легко мотнула головой, и Уилсон подумал, что жест, должно быть, восходит ко временам, когда у нее были длинные волосы и она так отбрасывала их с лица. Он представил ее в летнем платье, тесно облегающем тело, смеющуюся, бешено живущую под звездами, как они знакомятся и ночуют под запятнанным потолком двадцатидолларового номера мотеля, а на следующее утро разъезжаются в противоположных направлениях и забывают друг друга, только тела их помнят…

«Где твоя башка, мужик?», спросила ГРоб. «Я и тебя тоже теряю?»

«Просто маленький отпуск. Я уже вернулся.»

Она спокойно взглянула на него и протянула руку для пожатия.

Они стояли грудь в грудь, глаза в глаза, и на сказала: «Мы выберемся из этого, мужик… Ты и я. На самом деле.»

«Ты меня мотивируешь?»

«Мать-перемать, да! Работает?»

«Я подумаю.»

«Подумай хорошо. Подумай о неделе в Риме. Мы поглядим, как ее устроить после всего.»

«Не-а, как насчет поближе к воде? Танжер.»

«Ты усек! Как только пройдем дебрифинг.»

Уилсон поискал место за ее глазами, куда уходит каждая женщина, когда их душевное спокойствие разбивается вдребезги, и почуял правду. «Мы не выберемся из этого», сказал он.

Она держалась ровно. «Это все еще обещание.»

Они оставались стоять тесно друг к другу, потом она сказала: «На хрен монстров! Настоящие монстры здесь — это мы.»

«Сукины дети с клыками!», сказал Уилсон. «Мы правим проклятым миром!»

«Мы — отрава в пластиковой пилюле. Они сожрут нас и станут плеваться кровью и вопить, призывая мамочку.»

«Они нас не съедят, это мы их съедим. Мы зароемся в их трупы и будем жить там. Взрастим наших детишек их мертвой плотью.

„Мы слишком крутые, чтобы умереть! Слишком сексуальные!“

„Мы кинозвезды с бешеным хреновым оружием!“

„Мы царапаем железо…“

„Мы — дикие псы!“

„… мы рождены для такого дерьма!“

13:23

После пробуждения Бакстер демонстрировал пассивность. Он, похоже, не заботился о том, что им делать. Он, очевидно, был под воздействием высоких уровней успокоителей. ГРоб оттащила Уилсона в сторону и намекнула, что им надо бросить его, он, похоже, становится только обузой. Уилсон ответил, что пока он на это пойти не может. Он пробовал поговорить с Бакстером, рассказав, что они думают о попытках проломиться сквозь лес, но Бакстер только и ответил: „Да как хотите.“