Прогулка под луной (СИ)

Вегельвейд заметил, что второй святоша в капюшоне вздрогнул.

— Отец Савелий, — несмело обратился он к бородачу, — мне кажется… возможно, мы действительно ошиблись… гуляло много народу, и фотографии прибыли плохого качества…

— Эх-хе-хе, — укоризненно вздохнул клювоносый, — брат Августин, ты молод, наивен душой. Это исчадие ада примет тысячу лиц, лишь бы избежать кары. Скоро рассвет… Сам всё увидишь.

Парень пристыженно замолчал.

— Тебе придётся приглядеть за этим змеем, пока я не привезу наших братьев. Внимай, внимай мне, кровопийца! — обернулся он к Диксу, театрально размахивая руками. — Наш орден издревле уничтожает всякую хулу и скверну. Настанет день, когда иссякнет, сгинет злой корень, плодящий вас, приспешников дьявола. И очистится чело людское от страданий, и возрадуется господь наш на небесах. Снизойдёт мир и благословение на род человеческий. Мы поможем тебе покаяться, — пробасил он, поглаживая двуручную пилу, — и тогда ты поведаешь нам, где ещё обитают подобные тебе твари.

— Можно я поеду вместо вас? — воодушевлённо попросил Августин. — Я справлюсь!

— Тебя не все знают. Ты ещё не допускался к допросам, — покачал головой отец Савелий. — Я сделаю это сам. Ты же будь твёрд. Не слушай лживых речей. Помни, едва ты ему поверишь, хоть на миг засомневаешься… Отродье сатаны обретёт силы и утащит тебя за собой в пучины ада, ввергнет в агонию. Вампиры беспощадны. Им нравится терзать, глумиться над своими жертвами. Поэтому они и заслуживают того же, — с неизменным пафосом закончил клювоносый напутственную речь.

Дикс выждал, пока гул мотора стихнет окончательно. Отец Савелий благополучно отбыл. Теперь во всём здании он различал только одно единственное дыхание. Неподвижная фигура в капюшоне застыла позади него на расстоянии четырёх метров у одного из выходов.

— Эй, парень. Парень, иди сюда, — торопливо начал князь.

Фигура не шелохнулась. Видимо, отповедь старшего собрата произвела сильное впечатление.

— Только не говори, что ты поверил этому маниакальному шизофренику, — простонал Вегельвейд. — Он живёт в каком-то своём мире. Он опасен для общества.

— Отец Савелий — святой человек! — горячо возразил сектант, выходя вперёд.

— Это даёт ему право отпиливать конечности?! А может это у вас традиция такая? Ловите первого встречного, развлекаетесь всей бандой. А потом, чтоб совесть не мучила — на тебе — объявляете вампиром! Вроде как котёночка замучить, да? Только лучше? Правильней. А вы всегда приезжих выбираете или местные бомжи тоже в ход идут?

— Да, нет же… Всё не так, — забеспокоился Августин. — Мы не убийцы. Мы за веру! У ордена серьёзная картотека. Всё проверяется…

— И, конечно, ошибок не случалось?

— Нет… я не знаю… может, не у нас…

— Ты не знаешь?! Ты собрался сдирать с меня кожу, и не уверен, что прав? Открой лицо, я хочу видеть, того кто вынес мне смертный приговор!

Парень поднёс руки к капюшону и, чуть поколебавшись, сбросил его.

— Вы так не волнуйтесь, — принялся сбивчиво успокаивать он, — если вы не вампир, то и боятся нечего. Братья справедливы, когда они поймут, что ошиблись, то обязательно отпустят…

— Ты издеваешься? — взвился Вегельвейд. — Когда они поймут, что ошиблись, от меня уже мало что останется! У тебя своя голова есть? Убедись! У вампиров же должны быть клыки, так? А взгляни на меня! Где?! Покрести, святой водой побрызгай, что там ещё… молитву почитай. Всем известно — нечисть боится слова господа.

Послушник тщательнейшим образом проделал все известные ему испытания. Одна половина которых отсылала к бабушкиным сказкам, услышанным впотьмах под одеялом, другая была почерпнута из малобюджетных голливудских фильмов.

— Ну? — спросил Вегельвейд охрипшим голосом, прочихавшись от ладана. Последние двадцать минут они хором читали «Отче наш».

Августин стоял в раздумье, разгоняя едкие клубы бальзамического дыма. Он довольно долго всматривался в лицо пленника, готовый уловить любое пагубное изменение, подтверждавшее кровожадную сущность.

— Не понимаю, — пробормотал он, — ничего не понимаю. Кажется, вы не врёте. Но отец Савелий…

— Какие доказательства он тебе привёл, кроме своей личной антипатии к дворникам?

— Вообще-то, никаких… Я ещё не посвящён. Наставник сказал, что я сам всё увижу…

— Давно ты с ними? Если подумать, не отдают ли бредом их россказни? Собрались спасать человечество… А спасать ли? Одёжка мрачная, собираются по ночам, и икон я здесь не наблюдаю, — нагнетал Дикс, наблюдая, как загорелое лицо сторожа медленно меняет цвет, и в расширяющихся зрачках растёт страшная догадка. — Почему тебя до сих пор не брали на допросы? Что ты не должен был узнать? — вкрадчиво продолжал он. — Очнись, парень! Ты в чёрной секте! — неожиданно громко рявкнул вампир. — Всегда мечтал быть сатанистом?

— Я… нет, — замотал головой Августин, раздавленный тяжестью осознания. — Сатанисты… Я не знал, честно. Я не знал! Вы мне верите?

— Верю. А теперь развяжи верёвки, — направлял Дикс, — всё ещё можно исправить.

Через пару минут послушник сидел туго связанный на том же самом стуле.