Прогулка в бездну

— Она использовала ее способности. И ее знания. Даже те, которые твоя жена на тот момент не осознавала, потому что не имела к ним доступа. А Асия, будучи одновременно и внутри и вне ее личности, была способна еще и не на то.

Ну что ж, они ждут решения. И решение это будет нелегким, потому что ни один из предложенных мне вариантов меня не устраивает. Слишком много всякого рода «если» и слишком мало уверенности в том, что Ярангир согласится нам помочь, что Лера откликнется, преодолев захватившую ее волю.

Да и… Своей жене, женщине, с которой мы связали друг друга клятвой пройти вместе до конца, матери моих детей, носителю сути Равновесия, самой сильной, красивой, чарующей…. Я верю больше, чем подчиняющемуся иной, чем привычная мне, логике, Даймону.

— Риган, — он вскидывает на меня удивленный взгляд, настолько спокойно и уверенно звучит мой голос, — ты ни о чем, случайно не забыл?

Я всегда считал этого дракона сообразительным, способным выйти за рамки того, что кажется единственно правильным. Трудно быть сыном Властителя и не обладать этим талантом. И улыбка на его лице, которая проявляется еще до того, как я заканчиваю говорить, лишь подтверждает это.

— Кровь Тиа? — Еще ничего не ясно, но и Асия, и Рамон облегченно вздыхают, видя, как в наших глазах вспыхивает азарт, изгоняя тоску, что еще мгновение назад властвовала там. — Через нее я смогу проникнуть в иллюзию сновидца и заменить ее на свою.

— И помочь ей вырваться из сна.

* * *

…- Ты сказал, что я могу делать все, что захочу? — Я не свожу с него своих глаз. Надеясь в так хорошо знакомых мне чертах лица почувствовать, понять, что же все-таки произошло. И почему мне сейчас так больно.

— Да. — Он сказал это тяжело, словно преодолевая внутреннее сопротивление. Но не потому, что ему было жаль. Не потому что он не знал как пощадить мои чувства. Он просто устал повторять это вновь и вновь. Оттягивая этот момент. Убеждая себя, несчетное множество раз, что так будет лучше. Для нас обоих. Уже зная, что лучше будет лишь для него.

— Тогда я хочу остаться. — Мой тон был неприятен мне самой. Я готова была рыдать, рвать на себе волосы, прижиматься к его коленям, умоляя оставить все так, как это было еще несколько минут тому назад.

— Это единственное, что ты не можешь сделать. Потому что я больше не люблю тебя. — Я ошибалась. Ему не было жаль. Этот разговор был просто необходимостью, которая позволила бы ему считать себя порядочным. По отношению ко мне.

И я еще крепче сжала зубы, не позволяя ни одной слезинке покинуть мои глаза. Не давая возможности своему сердце захлебнуться воем. От той тоски, которая заполнила все то, что раньше принадлежало ему. Мою жизнь.

А ведь мне всего-то и надо было — посмотреть этой правде в глаза. И принять то, что я уже давно знала. О том, что он лжет.

Я видела это в его взгляде, которым он смотрел мимо меня. Я ощущала это в его прикосновениях, ставших чужими. Холодными. Потерявшими не только былую страсть, но и искренность.

Но я верила. И даже сейчас, я все еще верила ему….

Странный сон. Не кошмар, но — явь. С такой реальностью ощущений, что хотелось не просто проснуться, а бежать…. Бежать, пока сердце не начнет захлебываться не от нахлынувших чувств, от дрожи утомленных мышц. От нехватки воздуха, камнем вставшего в горле. Потому что эти события моего далеко прошлого, переживаемые, словно они происходили здесь и сейчас, заставляли сомневаться. Сомневаться во всем. Что я видела, чувствовала, испытывала.

Но я продолжала повторять себе снова и снова: это сон, мне все это просто снится. Наблюдая за тем, как он все дальше и дальше уходит по накрытой сумраком позднего вечера аллее…

Аллее…

… - Я должен убить тебя.

Я помню, что подумала тогда: «какая впечатляющая причина для знакомства». Вглядываясь в холодные, темно-серые глаза самого красивого мужчины, которого я могла только придумать.

Вот только…. Он не шутил. И кинжал, лезвие которого было увито узором из виноградных листьев, устремился к моему сердцу.

«Можешь называть меня Олейор.

— Олейор.

«Ты… мне… нужна. И ты будешь жить до тех пор, пока это так» — И голос. В котором слышится одновременно и журчание воды и перекатываемые ею камни…

— Олейор. — Как стон с искусанных губ. Как вздох, когда грудь сжимается от тяжести прошлого.

— Я не могу, Олейор. Она растворяется в иллюзии, уходит все глубже.

И жесткий, резкий голос. Знакомый. Слышанный много раз. Много раз заставлявший, преодолевая саму себя, шепча: «Я смогу, я сделаю», - идти вперед.

В ответ:

— Я не спрашиваю тебя, можешь ты или нет. Ты должен, Риган. Слышишь! Ты должен.

«Я принимаю тебя в свое сердце, как принимают вечность». — И все, кто стоит рядом с алтарем, преклоняют колено и опускают головы. Позволяя прядям скользнуть на лицо. Потому что ни один взгляд не должен коснуться тех, кто произносит такие клятвы. Ни осквернить земным, ни возвысить небесным.

И я вторю его словам, надевая серебряный обруч с черным камнем в центре на его голову. Покрывая им струящиеся звездным шелком темные волосы.