Прогулка за Рубикон. Часть 3

Йемен, Сана. 18 ноября 1993 года

Из дневника Эдда Лоренца

Стюардесса приблизилась ко мне, демонстрируя темные, немного старомодные колготки.

– Что будете есть?

Я поставил стаканчик в углубление на столике, взял меню и выбрал рыбу.

Она пошла дальше, а я вдохнул сильный, но ненавязчивый запах ее духов.

Рядом со мной сидел пожилой мужчина с желтым гигиеническим пакетом в руках и потухшими глазами.

Вытянув ноги, я попытался ни о чем плохом не думать. Не думать о чем бы то ни было. Вообще не думать. Но это плохо получалось. И я подумал, что путешествие – это всегда испытание судьбы, финишная ленточка горизонта, которая в тебе самом, поэтому она далека и недосягаема.

Я вынул из пакетика круглую конфету, покрытую кокосовой стружкой, и плотнее закутался в одеяло плед. Стружка заскрипела на зубах, как шаги на свежем снегу. Это напомнило мне о том, что ближайшая задача – несмываемый загар, скрывающий все неровности кожи. А там посмотрим.

Ночная пересадка в Аммане прошла как во сне.

Четыре часа утра. Самолет завис над Аравийским полуостровом. Горы, ветер. Самолет сильно трясло. Йеменские стюардессы переоделись во все черное, напугав группу европейцев.

До Аль-Джамхурии аль-Йамании оставалось лететь еще два часа.

Я вынул из сумки pocketbook с текстом Корана и открыл его на первой попавшейся странице:

Что же на всяком возвышении (вокруг вас) вы, забавляясь, строите себе (своих годов) затейливые вехи? Себе заводите прекрасные места для почиванья с надеждой в них почить (навечно)[1]?

Почить навечно в мои планы не входило.

Я положил Коран обратно в сумку и вынул путеводитель. Оказалось, что Йемен от еврейского слова «ямин» – правый. Страна, лежащая справа. Древние евреи определяли стороны света по отношению к стороне солнечного восхода. Римляне называли Южную Аравию – счастливой[2], а греки прозвали местных жителей «удачливыми арабами».

Еще я узнал, что йеменское законодательство базируется на шариате и в стране действует сухой закон. Ну, это мы еще посмотрим…

При посадке самолет глухо стукнулся о взлетную полосу. В иллюминаторе промелькнули жестяные ангары, торчащий из земли остов разбитого самолета, обшарпанное здание аэропорта и склоны подступающих к нему гор.

В здании аэропорта суровые воители пустыни щеголяли в клетчатых юбках и помятых пиджаках. На голове клетчатый платок. На животе широкий кривой нож. Шлепанцы, надетые без носков.

Круто я попал.

Женщины были закутаны в черное до пят, все закрыто, кроме глаз. Вполне элегантные дамы.

Таможенник смотрел на меня почти ласково, но заставил открыть обе сумки.

– Вы задекларировали старинный крест. Покажите его.

Я показал.

– Он какой-то не такой.

– Это крест «анх».

– Вы собираетесь его продать?

– Нет, как ввез, так и вывезу. Это талисман.

 Время шло. Таможенный досмотр грозил превратиться в настоящий кошмар. Но все обошлось.

На выходе меня попросили пройти в полицейский участок и подождать. Я ждал. Наконец полицейский подозвал меня, но и после этого он еще несколько минут не отрывал глаз от своих бумаг. Что поделаешь, Восток.

– Цель приезда? – спросил он, ткнув пальцем в соответствующую графу.

– Телевидение.

– Это не цель. Повторяю, с какой целью вы приехали?

– Я журналист. Делаю репортажи…

– Тележурналист?

– Можно и так сказать.

– Вы не похожи на тележурналиста.

– Видимо, не очень удачный день… Я действительно хочу снять фильм.

– Где ваша телекамера?

– Я приехал искать натуру.

– Для чего?

– Для съемок «Тысячи и одной ночи».

– Вместо телекамеры у вас какой-то крест.

– Это не крест, это ключ.

– И где же «та» дверь?

– «Та» дверь находится между жизнью и смертью.

Полицейский поднял брови и улыбнулся:

– Можете засунуть свой ключ в задницу. Ладно, идите.

На выходе я увидел водителя, размахивающего табличкой с моим именем.

После непродолжительной перепалки юркие носильщики погрузили мои сумки в старый джип. И я покатил.

Итак, первая часть задуманного мною плана выполнена – теперь, как здесь говорят, я сам себе султан. И если мне суждено опять во что-то вляпаться, то пусть это произойдет под зорким оком Аллаха.

Было довольно прохладно. Восходящее солнце освещало горные склоны голубовато-фиолетовым светом. Непривычные краски, необычные звуки, запахи. Горы с плоскими вершинами, башни, крепости, глинобитные стены старинных построек.

Мимо проехал «башмак», в его кузове, держась друг за друга, стояло человек 10. Еще пять человек сидели на крыше и на капоте.

Наконец за поворотом появилась Сана. Я попросил остановить машину и минут десять разглядывал высоченные средневековые небоскребы, похожие на рождественские пряники, с торчащими между ними минаретами.

В самолете я успел прочитать, что этот фантастический архитектурный стиль называется «тахрим», и здесь, в Йемене, он сохранился в своем первозданном виде.