Прогулка за Рубикон. Часть 3

Мы зашли на базар и прошлись вдоль лавок, где торговали вениками ката. Возле них толкались мужики, проявляя беспокойство, как алкоголики.

Юсуф знакомил меня с артефактами местной жизни, а Татьяна переводила:

– Жевание ката – это время деловых бесед и обсуждения новостей. Но можно жевать когда угодно и где угодно. Обычно начинают после обеда. Но это не строгое правило. Некоторые жуют с утра, другие, наоборот, предпочитают жевать вечером или даже ночью. Но большинство – днем. Жуют всей страной. Это наш алкоголь. Жуют больше в помещениях – для большего эффекта необходимо полное безветрие. Особые фанатики надкусывают щеку – опять же для лучшего усваивания. Пожевав, мы становимся словоохотливыми. Никаких галлюцинаций. Привыкания тоже нет. «Поговорим под кат» – есть такое выражение, оно означает «беседу дня». Помещение, где жуют кат, называется мабраза. Женщины жуют кат отдельно от мужчин. У мужчин – своя компания, у женщин – своя. Жуют обычно с кальяном и музыкой. Во время жевания ката забываются все тяготы повседневной жизни, мир становится светлым. Но блаженное состояние наступает только через три часа. Представляются сладостные любовные картины. Это состояние лучше пережить у себя дома. Без ката мы похожи на сонных мух. Но перед катом надо съесть сальту, тушеные овощи с мясом под пеной из фенугрека.

– Я думал, что сальта – это тушеная фасоль в глиняном горшке.

– Сальту готовят по-разному, но всегда вкусно. Раз вы попали в Йемен, нельзя упустить возможность пожевать кат. Но до этого надо поесть.

– Сальту я не хочу. Что еще надо делать?

– Ничего, просто присоединиться к одной из мужских компаний.

– Жаль. Я не люблю чисто мужских компаний.

– Какая разница? Никаких оргий после ката не устраивают. Да, кстати, каждый должен прийти со своим пучком.

Я вынул из кармана деньги.

– Купи самый дорогой

Пучок ката был завернут в банановые листья. Я посмотрел в сверток как в подзорную трубу. Листья ката были похожи на лавровые листья, покрытые нежным красным пушком.

– Это не болезнь?

– Нет, молодые листья – наиболее ценный сорт, он содержит больше наркотика. Кашицу из листьев не выплевывают и не глотают, а держат за щекой и запивают кишром.

– Боже, что это такое?

– Чай из шелухи кофейных зерен.

После базара мы прошлись вдоль набережной, облазили несколько заброшенных кварталов под удивленными взглядами стариков, сидевших вдоль облупившихся стен, и босоногих женщин, наблюдавших за нами из темных провалов дверей. Шли ослики с поклажей, погоняемые хлыстом.

Кофейня Хаджи Али находилась на первых двух этажах многоэтажного дома, напоминающего сторожевую башню.

Я решил довериться Юсуфу и отослал Татьяну обратно в гостиницу.

Мы с Юсуфом преодолели узкие лестничные марши и оказались в длинной комнате. Окна были застеклены причудливыми витражами, сквозь которые пробивался дымчатый солнечный свет. Вдоль стен стояли дивные кушетки резного дерева – очень низкие, с большим количеством подушек. На беленых стенах висели гравюры с видами Ходейды, портрет старого сайда, лист пергамента с арабской вязью, вставленный в рамку. Рядом с кушетками стояли металлические плевательницы и кальяны, разноцветные трубки от них висели по стенам, как шланги в хозяйственном магазине. На низких столах лежали бутерброды, бисквиты, печенье, изюм, фисташки, стояли чашки для чая.

Из окон открывался великолепный вид на море. Звучала тихая арабская музыка.

Вошел араб, который, наверно, и был Насером аль-Айни. Лицо обрамлено аккуратно постриженной седой бородой, ухоженные руки, на правом мизинце серебряный перстень с большим красным камнем. За ним шла группа «придворных».

Все расположились на диванах. Я сунул под локоть подушку, чтобы чувствовать себя увереннее. Потом, подражая остальным, принялся смело отщипывать от веток листочки и засовывать их себе в рот. Кат не имел никакого запаха, а на вкус был сильно горьковат. Пожевав, я стал пропихивать его языком за щеку. Оказывается, не за ту щеку. Юсуф наклонился ко мне и, коверкая английские слова, прошептал:

– Листочки обрывать правой рукой и засовывать за левую щеку. Не глотать листья, сглатывать слюну.

Компания поддерживала довольно бойкий разговор. Никто, казалось, не ждал прихода кайфа.

Я смотрел в окно. Подо мной плескалось Красное море, а за дымкой горизонта угадывались Камаранские острова. Я почему-то вспомнил, что настоящие мангровые заросли можно увидеть только там. Хочу туда. К черту все эти дела и разговоры.

Наконец Насер аль-Айни обратился ко мне: