Прогулка за Рубикон. Части 1 и 2

Шеф положил свою сигару поперек бокала и, глядя на Вивиан, произнес целую речь:

– Все войны и революции начинаются одинаково, – его тонкие словно нарисованные усики задергались, – с очередей. В России уже скупают соль и мыло. Скоро эта «империя зла» развалится. Республики рвутся на волю. Нас особенно интересует Литва, Латвия и Эстония. Они первыми объявят о своей независимости. Особенно интересна Латвия. Какие будут мнения? Мнение уже есть. Я хочу, чтобы в Латвию поехала Вивиан. Правда, ей необязательно соглашаться, мы и так последнее время злоупотребляли ее самоотверженным отношением к делу.

– Я – против, – встрял Джон. – Она вносит слишком большое смятение в наше сонное королевство. Пусть читатели от нее отдохнут. Кроме того, в Карабахе ее чуть не убили. Мы потратили кучу денег, чтобы ее оттуда вытащить.

Вивиан ткнула его в бок:

– Вы потратили не свои, а мои деньги, – и уже громче добавила. – Раз у меня есть выбор, я подумаю.

– Думай. Только недолго. Латвия не Карабах. Тихое местечко на берегу холодного моря. В начале мая там примут декларацию о независимости. Поедешь сначала туда, потом в Россию. Коммунистам недолго осталось. Как только Ельцина изберут президентом…

– Этого пьяницу? – раздался чей-то голос. – Он же замаскированный коммунист.

Шеф задергал головой, пытаясь определить, кто это ему возражает. Не найдя виновника, он снова засунул в рот сигару и прошепелявил:

– Ельцин, не Ельцин, какая разница?.. Главное, что всякая масштабная политическая инициатива в этой стране заканчивается массовым самоистреблением нации. А это тема для Вивиан.

Вив уважала шефа. Все предыдущие редакторы один за другим гибли в кровавых битвах с советом директоров. Но шеф выстоял. Тираж журнала вырос до пятисот тысяч. Никому другому не удавалось так ловко связать в целостный образ голодающих сомалийцев и весеннее дефиле в Париже. Он умел преподносить желтизну под видом борьбы за мораль и нравственность, а двусмысленность под видом искусства. Он влезал во все, заставляя переписывать материалы по нескольку раз. Но благодаря ему журнал имел неизменный успех.

Секрет успешного репортажа Вивиан усвоила сразу: как и в любой истории он заключался во внимании к деталям. Шеф ей постоянно повторял: можно даже не понимать, что происходит на самом деле, но детали должны быть прописаны тщательно, понимание придет позже.

Когда в прошлом году ее выдвинули на Пулитцеровскую премию, шеф скакал от счастья. Когда же она ее не получила, он в раздражении чуть было не разгромил свой кабинет.

Вивиан родилась в Аберестуите, в небольшом курортном городке Уэльса, который стал студенческой Меккой благодаря университету и национальной библиотеке. Заинтересовавшись Средневековьем еще на ступени бакалавриата, она двумя годами позже написала докторскую диссертацию, в которой проследила путь монахов из монастыря в Гластонбери в аббатство Аберестуит со священным Граалем и перевернула все представления ученых об этой священной чаше. Но академическая карьера ее не привлекала. Она занялась журналистикой и уже через год взорвала журналистский мир Уэльса своими репортажами. Валлийские домохозяйки присылали ей горы писем. Еще через год она получила приглашение в известный лондонский еженедельник WMW, что изначально расшифровывалось как world monitor weekly, но звонкая аббревиатура, как это нередко бывает, прижившись, обрела самостоятельность и большую популярность.

«Все журналисты образованны наполовину, – сказал ей шеф при первой встрече. – А репортера можно сделать из кого угодно. На тебе и попробуем. И запомни, если ничего не происходит, это тоже новость. Но надо сделать так, чтобы ее читали, вырывая журнал друг у друга из рук. Понятно?»

«Понятно», – сказала она и подумала, что ее будущий шеф идиот.

«Даю тебе на выбор: изменение климата, озоновый слой, глупость правительства, болезни, банковские кризисы, мусор, терроризм, горячие точки… Пардон, последнее не для тебя».

Она выбрала горячие точки. Шеф оказался прав. Все время что-то происходило, но надо было суметь это преподнести. Ее статьи читали. Даже самую заурядную резню она превращала в захватывающую драму, а человеческую жизнь, даже самую никчемную, – в увлекательную историю.

Каждая ее поездка к месту событий оформлялась отдельным контрактом. Это была привилегия. Ей неплохо платили. Даже очень хорошо. Теперь она могла устроить свою жизнь с большим комфортом.

Однако работа в горячих точках изменила все ее представления о жизни. Как говорила она сама, война очень быстро избавляет от невинности.

Вивиан выглянула в окно. У бассейна кривлялся певец в костюме с бахромой, в сапогах и с волосами, собранными в хвостик. Подул ветер, и до нее долетела любовная итальянская песенка.

В это время зазвонил телефон. Шеф взял трубку. Джон облегченно вздохнул.

– Чем вы тут еще занимались до меня? – спросила Вивиан.