Прогулки на костях

А когда он вернется, все будет по-другому. Она больше не будет почтительной. Теперь они были обычными гражданскими. Равными. Вот только она была совсем ему не ровней. Она превосходила его в интеллекте. Сексуальности. Беге трусцой. Посмотрим, сможет ли он сам себе сделать минет. А, ты хочешь сейчас заняться сексом? Ну так иди и сам себя трахай – как тебе такое?

Ему повезло, что она у него есть. И если он рассчитывал удерживать ее, то ему лучше начать открываться. Больше никаких секретов. Больше никаких недоговорок. Либо все, либо ничего, мальчик. Пускай прибережет эту сильную, молчаливую, твердолобую личность для всех остальных.

– Вся правда, черт тебя дери, – сказала она его подушке и ударила ее. Затем, для большего эффекта, она еще дважды ударила по ней кулаком и сказала ей: – Да пошел ты!

Она решила еще и выключить телефон, поклявшись, что не включит его до наступления темноты.

Потом она уткнулась лицом в подушку. Его запах. Она почувствовала, что становится опустошенной и слабой. И решила попытаться проспать все эти ощущения, проспать так долго, как только сможет. Если повезет, она снова проснется в здравом уме и свободной.

Глава восемьдесят седьмая

Со своего обдуваемого кондиционером водительского кресла в фургоне, весь окруженный кукурузными полями и бледнеющим от солнца небом, Демарко гуглил «горы Кентукки». Возвышенные пики простирались по всему штату, но самые высокие были частью Национального леса Даниэля Буна в Аппалачах к югу и востоку от Лексингтона. Вся горная цепь была похожа на длинный узловатый палец с вывернутыми, сломанными и распухшими костяшками и простиралась через Джорджию, Теннесси, Кентукки и вверх через Пенсильванию в Новую Англию. Шириной в три тысячи миль в некоторых местах, а длиной более полутора тысяч миль. Та часть, что была в Кентукки, занимала всего лишь семьсот тысяч акров.

– Да вы шутите, что ли, – пробормотал Демарко.

Он сидел и напряженно рассматривал через лобовое стекло залитые ярким солнечным светом окрестности. Как вообще он сможет найти человека среди всех этих деревьев? Особенно того человека, которого не смогли выследить ни местная полиция, ни ФБР.

«Видимо, он использует вымышленное имя», – сказал себе Демарко.

Неужели он унесет это имя с собой в могилу?

Онлайн-карта захоронений Департамента по делам ветеранов не показала никаких записей о Вирджиле Хелме. Демарко и ожидал такого результата, учитывая, что никаких военных сведений о Вирджиле Хелме, похоже, не существовало. В реестре захоронений были указаны могилы всех Хелмов, они были разбросаны по всему штату, в том числе и вдоль южной черты лесистых гор Кентукки, но имена не были указаны.

«Он хотел, чтобы его похоронили рядом с матерью», – сказал сводный брат Хелма.

Демарко снова попробовал найти на карте могилу. Никакого Вирджила Саммервилла. Так что он либо жив, либо его могила не была зарегистрирована, либо он не использовал это имя.

Поиск по военным данным показал одиннадцать Вирджилов Саммервиллов, но ни один из них не соответствовал возрасту Вирджила.

«Может, – подумал Демарко, – он полностью изменил имя». А это сделает любой поиск статистически невозможным.

Что теперь?

Стампнер указал на две вещи: что Вирджил сбежал в пустошь в горы и что он хотел быть похоронен с матерью. Что указывает на то, что она уже почила.

«Ли Грейс, – подумал Демарко. – Найди ее могилу».

Национальный реестр захоронений показывал, что Саммервиллы захоронены по всей стране, включая и Кентукки. «Какая же из них твоя, Ли Грейс?»

Обратно к карте леса. «Пустошь и горы, – сказал себе Демарко. – Пустошь и горы…»

Участок земли между Лондоном и Корбином, казалось, вполне подходил этому описанию. Только несколько маленьких дорог туда и обратно. Никаких больших городов. Никаких крупных туристических достопримечательностей. Прямо у восточного края Национального леса Дэниэля Буна.

Обратно к реестру захоронений. Пятеро Саммервиллов похоронены в маленьком городке Сизый Гусь.

– Пять часов до места назначения, – сказала онлайн-карта.

«Пять часов туда, пять часов обратно», – подумал он. Целый день поисков. Минимум два дня.

Что сейчас делала Джейми? Если она проснулась, то увидела, что фургон отсутствует. И он сам вместе с ним. Волнуется ли она?

Он проверил телефон. Ни сообщений, ни пропущенных звонков. Понятно, она не волновалась. Без сомнений, все еще бесится. Может, навсегда.

Демарко обдумал свои варианты. Он может вернуться в Абердин, умолять о прощении, его простят или отвергнут. Он бы поставил шесть к одному, что его не простят. Что оставят его именно там, где он был сейчас – в одиночестве смотрящим на восток. Джейми может ездить по своим делам на машине своей бабушки. Когда он вернется в Пенсильванию, он продаст фургон и разделит с ней деньги. Она вернется к своей работе и светлому будущему, а он…

«Что? – спросил он себя. – Что ты будешь делать?»