Прогулки по чужим ночам

Он смотрит на меня, не узнавая, потом его взгляд становится осмысленным.

– Леха, скажи хоть что-нибудь!

– Лиза, у него шок. Многочисленные переломы, одно из ребер, похоже, вошло в легкое, глаз не подлежит восстановлению, и он тут находится не менее суток.

– Леш, как же ты?..

Он умоляюще смотрит на меня и шевелит губами. Я наклоняюсь к нему. Он что-то шепчет, но я не понимаю. Цифры? Я не запомню. Но он повторяет их, и я записываю на руке карандашом.

– Полковник Слисаренко… Позвоните, и помощь… будет.

– Леха, ты только держись! Я сейчас что-нибудь придумаю.

– Я… не лгал тебе… тогда… Лиза…

– Кто тебя так, Леха?! – Ну что я спрашиваю, и так все ясно.

– Гриб… Анна ему… они…

Он снова закрывает глаз. Мне кажется, что уснуть для него будет лучше, но я должна что-то придумать. Должен быть выход!

– Леш!

– Лиза, он умер. – Рыжий обнимает меня. – Черт, я недолюбливал его, а теперь мне жалко. Не плачь только, Лиза.

– Я не плачу.

Я в ярости. Если бы мне сейчас попался кто-нибудь из местных долгожителей, не сносить бы ублюдку головы. Ведь я уже видела когда-то такое же избитое, искалеченное тело. Таким когда-то был Кук – и мы не простили убийцам его смерть. Закон пощадил их, а мы – нет. Так что Гриб уже труп.

– Вадик, помнишь, как те двое просили нас не убивать их?

– Что ты, Лиза?! Почему ты их вспомнила?

– Просто так. – Меня от злости сейчас взорвет. – Ты помнишь, как мы поймали их? Сначала толстого, он шел из пивной. Как он плакал и просил не убивать его, помнишь? А мы забили его дубинами, словно бешеного пса. А второй вышел в гараж, Стас достал его по голове, а уж потом мы вместе молотили его, пока он не издох. Ты помнишь?!

-Да.

– Так неужели мы простим вот это?!

– Кук был нашим другом.

– А Леха разве нет? Я уверена, что он был нашим другом и пытался спасти нас, как мог. Стас доверяет ему.

– Стас… Да.

– Вадик, я убью их всех и сожгу эту паршивую развалюху.

– Сначала надо как-то выбраться отсюда.

– Выберемся. Подсади меня к отверстию в стене.

– Что ты задумала?

– Пока ничего, просто осмотрюсь.

Рыжий нагибается, я влезаю ему на плечи и оказываюсь прямо около вентиляционного отверстия. Все ясно. Если вылезти отсюда, то можно проползти по большой трубе, хоть она и горячая, ничего. А дальше видны ступеньки, там выход. Думаю, они настолько уверены в себе, что сторожить дверь никому и в голову не пришло.

– Что ты видишь?

– Если пролезем в дыру, мы сможем выйти.

– Уверена?

– Нет, но надо попробовать. У меня есть оружие.

Я прыгаю на пол и показываю Рыжему револьвер.

– Я же запретил тебе носить с собой эту штуку! Ты разве забыла, что было у Стаса? Дай сюда немедленно!

– Вот еще! Сто лет мне будешь вспоминать того скунса! Он вонял, и я выстрелила на запах.

– Это несерьезно.

– Не будь занудой. Да что тебе до этого револьвера? Осталось пять патронов.

– Думаю, нам их хватит. Так что будем делать? Скоро полночь.

Я не люблю ночь, потому что когда я вижу звезды, то думаю о мирах Лавкрафта[2]. Но тем не менее ночь, как и я, всегда сама по себе. Мне ночью думается лучше всего. И нам сейчас повезет, я уверена. Если все выйдет как надо, возможно, мне удастся сжечь этот дом.

– Подсади меня, а я подам тебе оттуда руку.

Я, наверное, похудела за последние дни, даже филейная часть протиснулась в дыру. Я оседлала трубу, она немилосердно печет мне руки, живот и задницу, но я ложусь на нее и подаю руки Рыжему.

Он подпрыгивает и хватает мои ладони. Очень больно – в спину давит край стены, снизу печет труба, а запястья вот-вот порвутся. Рыжий – здоровенный парень, я понимаю, что не удержу его. И он это понял и отпустил мои ладони.

– Лиза, иди одна, убегай!

– Рыжий, ты что!

– Позови на помощь, может, успеют! Ты только как-нибудь доберись до телефона. Иди, Лиза, не теряй времени. Вот, держи сумку!

– На кой хрен она мне? Подожди, может, тут есть лестница и веревка, я поищу.

Я ползу по трубе, она выгибается и уходит вниз. Не удержавшись, соскальзываю и минуту лежу на холодном полу, ладони остывают, и все остальное тоже. Надо вытащить отсюда Рыжего, я его не оставлю.

Я иду вдоль стены. Вот небольшая дверца, я осторожно открываю ее. Это комната для персонала котельной. Небольшой диван, зеленый металлический шкаф, столик и две пластиковые табуретки. Пусто и гулко, на стене с плаката скалится смуглая красавица в желтом купальнике. Всегда завидовала таким девкам, все при них.

Я продолжаю путь. Откуда тут взяться лестнице? Вот дверь в помещение, где мы сидели. Сейчас там Рыжий в компании с трупом.

– Вадик, ты меня слышишь?

– Tы до сих пор здесь?! Лиза, немедленно уходи!

– Фиг тебе.

Я поднимаюсь по ступенькам. Стоп. Что-то я проглядела, видела – и пропустила… Ну какая же я идиотка! Телефон в котельной! На диване, поверх клетчатого пледа!

Я беру аппарат – он работает, теперь надо просто набрать номер, который продиктовал Леха. Как он там сказал, полковник Слисаренко? Вот номер на руке, почти стерся, но разобрать цифры можно. Надеюсь, я все правильно расслышала. Телефон исправный, но номер не набирается. Что за черт? Может, Рыжий знает?

– Вадик, слышишь? Я нашла сотовый, но не могу дозвониться.