Прогулки по лунным дорогам

Я летел и хрипел, подгоняемый рывками безумной ведьмы. Я был схвачен, подчинён, унижен. Рыхлое тело старухи воняло приторной гнилью мяса и свежескошенной травою. Ведьма тряслась в приступах мерзкого хохота, а я давился паникой.

Под нами в безумной пляске гудела вьюга. Облака проносились мимо под свист встречного ветра. Ломаные изгибы молний взрывались внутри вздувшихся чернотою туч.

Боковым зрением я заметил приближающуюся тень.

Бледно-голубой свет прошил воздух в метре от меня. Ведьма завизжала.

– Вези резвее, сукин чёрт!

Старуха изо всех сил лягнула меня под живот. Я задохнулся от боли и камнем полетел вниз.

Вновь промелькнул тёмный силуэт Мораны.

– ОН МОЙ!

Стремительный удар повалил меня набок и закрутил в воздухе. Черноволосая, как коршун, обрушилась на ведьму, сорвала старуху с моей спины, мёртвой хваткой впившись ей в шею.

Я падал вниз спиной. Над головой, в грозовых тучах, огромная чёрная птица разрывала на части маленькую светловолосую девочку.

* * *

Небо усыпано звёздами. Сияет бледный диск полной луны.

На его фоне на секунду появляется женщина в фиолетовых одеждах. Она летит по небу и скрывается за чёрными силуэтами многоэтажек.

Но ведь я же не сплю…

Впрочем, какая разница? Я должен разобраться, что происходит. Я чувствую, как что-то ломается внутри меня.

Ворочаюсь в спальнике и закрываю глаза. Засыпаю.

* * *

Я огляделся по сторонам, не понимая, где нахожусь. Бревенчатые стены и низкие потолки давили темнотой. Помещение крохотное, словно склеп. Может, это всё? Я умер?

Нет. Конечно, нет. Я мыслю, следовательно, ещё существую. Никакой это не склеп, а просто тёмная и пропахшая дымом изба. Посреди комнаты расположился дубовый стол, на котором стоял стакан с оплывшей свечой. В размытом пятне света, по разные стороны, застыли две девушки. Одна зеленоглазая, с длинными светлыми волосами, спадающими до бёдер, и лёгким румянцем на щеках. На ней было летнее белое платье с зелёным поясом, на груди венок из полевых цветов.

Напротив, гордо выпрямив спину и скрестив руки на груди, стояла бледная девушка с чертами лица хладнокровной аристократки. Пламя свечи плясало в её тёмно-синих глазах. Из-под каскада чёрных волос, напоминающего воронье оперение, выглядывали серебряные серьги с огранёнными аметистами. Рукава фиолетовой рубашки были закатаны до локтей, и юбка-колокол чуть помята.

Девушки стояли недвижимые, застыв, как восковые фигуры. В комнате не раздавалось ни единого звука, за исключением тихого шипения фитиля свечи.

Я зажал пальцами нос и вдохнул. Вдох удался.

Обойдя комнату по кругу, обнаружил дверь, которую тут же попытался приоткрыть. Дверь не поддалась. Попробовал пройти сквозь неё, но, даже закрыв глаза, вновь и вновь упирался в шершавую поверхность необработанных досок.

Я был заперт.

Странное чувство шептало в груди. Я знал, что должен подойти к столу, встав между окаменевшими женщинами. Поднять руку. Отдать немой приказ…

Настасья шевельнула пальцем. Морана моргнула.

– Оживите, – приказал я.

Настасья ломано повела плечами, словно статуя, рвущая окаменелости на своих гипсовых суставах.

Морана продолжала стоять неподвижно, пока невидимая сеть полностью не растворилась, прекратив сковывать её движения.

Пламя свечи разделяло соперниц. Злобная ведьма по правую руку, смертоносная богиня по левую. Это не было поединком, в котором сошлись две убийственные силы в схватке за мои сновидения. Нет, я знал и чувствовал: в данную секунду лишь моя воля царит в этой комнате и определяет реальность. Я стоял во главе стола, уверенный в том, что девушки не посмеют даже дёрнуться без моего приказа.

Это не был поединок. Это был суд.

Я повернулся к блондинке. Процесс начался.

– Настасья. Приказываю тебе объясниться. Скажи честно и без утайки: кто ты есть и что делаешь в моих сновидениях?

– Будь по-твоему, – хищная усмешка скользнула на лице молодой ведьмы, – я расскажу тебе всё, мальчик мой.

Настасья махнула головой, закинув за спину светлые косы. Она по-змеиному облизнула губы и начала свою речь, маслянистым голосом вливаясь мне в уши:

– Я умерла двадцать лет назад, мой мальчик. В этом мне помогла та, которую ты считаешь другом, – девушка кинула короткий враждебный взгляд в сторону соперницы. – Мать предостерегала о ней перед смертью. Уходя в последний путь, она передала свой дар и сказала лишь одну фразу: «Не бойся никого, Настасья, кроме той, что станет приходить к тебе по ночам. Её зовут Марена». К сожалению, на тот момент я была также молода, как и ты, мой мальчик. Мне не хватило мудрости, чтобы осознать всё коварство и опасность царицы ночных кошмаров. Марена поступила подло. Она обернулась моей матерью. Она мучила меня мороком, водила за нос, приходя по ночам в образе покойницы. Марена изводила меня, не давала спать, не давала есть. Стоило мне лишь на секунду успокоиться, как она вновь пугала меня. Призрак матери возникал в тёмных углах, смотрел из зеркал, шептал проклятия над самым ухом.

Я поёжился от слов Настасьи. В её последних словах без труда угадывалась любимая привычка Мириам – появляться из ниоткуда в самый неожиданный момент.