Прогулки по Парижу. Правый берег

Самый большой, однако, на целом кладбище фамильный склеп, лишенный, впрочем, на мой взгляд, особой «элегантности», здесь тоже русский: в нем и похоронена бедная Муся, двадцатичетырехлетняя художница и писательница Мария Башкирцева. Нынче ей бы уже было за 140, но она всегда пребудет молодой, прелестной, талантливой, оплакиваемой и желанной. Недавно один молодой французский писатель объявил, что если бы он стал с кем переписываться, то только с ней, с Мусей. А любивший бродить по кладбищам ныне покойный президент Франции Франсуа Миттеран нередко, говорят, приходил именно к этой могиле. Его кумир Баррес отзывался о книге Марии Башкирцевой как о «библии спальных вагонов», а что касается монпарнасской богемы начала века, то среди нее эта молодая французская писательница, уроженка Полтавщины, похороненная на кладбище Пасси в 1884-м, прослыла «Мадонной Монпарнаса».

Безутешная ее матушка воздвигла ей мавзолей по проекту любимого ее учителя Бастьен-Лепажа, а внутри мавзолея воспроизвела уголок ее ателье. Что было там внутри поценнее, вроде икон, уже, конечно, давно оттуда украдено, но кое-что еще осталось… И православный крест по-прежнему высится над стеной. И стихи знаменитого поэта Андре Тьере различимы на стене:

О, Мария, ты лилия белая, ты сияющая краса,
Не исчезла, не скрылась ты вся в ночи черной,
Дух твой жив, и, забвению непокорный,
Аромат бессмертный цветка все возносится в небеса.

Тут же близ стены – могила уже упомянутой мною княгини Брасовой, невенчанной супруги великого князя Михаила, брата последнего русского императора. Князь был инспектором русской кавалерии, и большевики убили его в Перми еще в 1918 году, а Наталью Шереметьевскую произвел в княжеское звание в эмиграции великий князь Кирилл Владимирович десять лет спустя. Фамилия же эта придуманная – Брасова – осталась от лучших времен. В 1911 году, путешествуя тайно вдвоем по довоенной Европе, великий князь и Наталья записались в книге венского отеля как граф и графиня Брасовы. Вот и осталось новоиспеченной эмигрантской княгине это имя в воспоминание о довоенной Вене…

На кладбище Пасси нет ни регулярного плана, ни линий, ни строгого порядка. Смотритель кладбища месье Антуан может всегда подсказать, куда вам идти. А куда вы хотите, он может угадать по вашему виду и акценту. Он неплохо изучил массовый туристический спрос.

– Японцы, – говорит он, – спешат сфотографировать могилу Клода Дебюсси и бежать дальше. Вы, судя по виду, тоже к Дебюсси, месье…

…К Дебюсси? Можно и к Дебюсси. Он ведь живал в России, потом работал с Дягилевым. Нижинский потряс Париж в его «Послеполуденном сне фавна». Из композиторов здесь еще неподалеку ученик Сен-Санса Габриэль Форе. Гляди-ка, пережил старик Форе молодого импрессиониста Дебюсси… А вон президент Франции Сади Карно.

– Нет, нет, – качает головой месье Антуан, – его уже нет здесь, президента, он теперь в Пантеоне. Зато остался сундучок с его окровавленной одеждой. Его ведь зарезал какой-то анархист на вокзале в Лионе.

А вон в укромном уголке бывший министр, возглавлявший кабинет министров при Клемансо, – Жорж Мандель. Немцы выдали его в 1942-м французской милиции, которая и убила его через два года в лесу Фонтенбло. Исключительно по причине его еврейского происхождения… А это граф Лас-Каз, он записал на Святой Елене свои беседы с Наполеоном.

А вот маршал Фош. Победитель. А вот генерал Хунцигер, петеновский военный министр. Немцы заставили его подписывать акт капитуляции в 1940 году в том самом вагоне, в котором Фош подписывал акт победы в 1918-м. Невеселые игры. Через год униженный генерал Хунцигер попал в авиакатастрофу…

В нынешнем Пушкинском клубе на улице Буасьер, в особняке бывшего партийного общества «Франция- СССР», можно теперь угодить на выставку ювелирных изделий и на распродажу французских вин.

А это что? «Поцелуй». Чувственная скульптура Дуниковского на могиле какого-то его земляка, Антуана Черпликовского, кто он был, не знаю… Тут много отличных скульптур. А вот медальон Родена. Скульптура Осипа Цадкина. А это Октав Мирбо, как же, как же, романист, «Дневник горничной». Надпись на его могильной плите призывает творить добро и избегать ненависти, даже к злым людям…

А вот поэтесса Рене Вивьен. Она была на самом деле Полина Тарн, родилась в Лондоне. Совсем мало пожила бедная женщина. 32 года. Стихи на ее надгробии:

Утешилась, блаженствует душа,
Уснула наконец без силы.
Возлюбленная смерть, так хороша –
Ей жизни грех простила.

Отчего ж так. Неужто не была ей и жизнь в радость? Бедная, бедная Рене! Но смерть, конечно, надежнее жизни по части безгрешности…