Прогулки по Петербургу с Виктором Бузиновым. 36 увлекательных путешествий по Северной столице

Дом 25 по Садовой улице и фрагмент его декора. 2014 год

Вряд ли мог полуграмотный крестьянский мальчик Ванька Сытин, родившийся еще при крепостном праве в 1851 году, представить себе, что к началу XX столетия его предприятия будут давать четверть всех выпускаемых в стране печатных изданий, а имя Сытина станет известным практически каждому россиянину.

Свою трудовую жизнь будущий книжный король начал на Нижегородской ярмарке, где помогал скорняку торговать вразнос меховыми изделиями. Пятнадцати лет мальчик приезжает в Москву с рекомендательным письмом к купцу Шарапову, державшему у Ильинских ворот две торговли – мехами и книгами. Но у Шарапова не оказалось места в меховой лавке и Ваню Сытина определяют в книжную. Как выяснилось – к счастью для него и для российской культуры.

Исполнительный, расторопный, услужливый Ваня Сытин понравился Шарапову. Через четыре года он уже получает жалование – целых 5 руб. в месяц. Чтобы заработать такие деньги многие мальчики годами служили у своих хозяев «за стол и угол». Шарапов присматривается к Ивану, постепенно передает ему свой издательский и книготорговый опыт, поручает все более ответственные дела. И, наконец, Иван Сытин становится доверенным лицом Шарапова и зарабатывает себе хорошую репутацию в купеческих кругах. Иначе не выдали бы за него замуж Евдокию Соколову, дочь московского кондитера, и не дали бы за ней приличного приданого – 4000 руб. В 1876 году Иван Сытин женится, занимает у своего благодетеля Шарапова три тысячи рублей и открывает собственное дело – литографскую мастерскую.

Первая литография Сытина была более чем скромной – три комнатки. И продукция нового предприятия сначала не отличалась оригинальностью. Но Иван Сытин (теперь уже, конечно, Иван Дмитриевич) ищет и находит новые пути. Так, с началом Русско-турецкой войны 1877–1878 годов он стал выпускать карты с обозначением боевых действий с надписью: «Для читателей газет. Пособие» и батальные картины. Товар расходился мгновенно. Кроме того, на Сытина работало более двух сотен офень – торговцев книгами вразнос. Еще служа у Шарапова, Сытин начал издавать крошечные книжки по 16 страниц без переплета с кратким изложением романов Вальтера Скотта, Жюля Верна, Марка Твена. Доходы Сытина росли. А в историю русской культуры Иван Дмитриевич вошел, как первый издатель дешевых собраний сочинений русских классиков: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого и др. Он ответил делом на вопрос Некрасова (которого, кстати, издавал в этой же серии):

Когда народ не Блюхера
И не милорда глупого —
Белинского и Гоголя
С базара понесет?

Кроме того, Сытин издавал либеральную газету «Русское Слово», журнал «Вокруг света», первую в России Детскую энциклопедию, календари, лубочные картинки, книги религиозно-нравственного содержания. Правда, не брезговал при этом и всякого рода «сонниками» и «оракулами». Подход весьма современный, как говорится: «от Гомера до Донцовой».

Магазины Сытина существовали в каждом мало-мальски крупном городе России и, конечно, в Москве и Петербурге. Здесь, на Садовой ул., 25, помещался не только фирменный магазин, но и торговое представительство Сытина.

19 февраля 1917 года зал Политехнического в Москве был наполнен до отказа – здесь праздновали 50-летие издательской деятельности Сытина. Произносились торжественные речи, говорили, что в России нет избы, где не висели бы лубочная картинка или календарь сытинского производства. В ответном слове Иван Дмитриевич поделился своими планами на будущее: построить для читателей Дом книги. Но, по словам его друга, писателя Телешова, возвращаясь домой Сытин хмуро обронил: «Я в Москву голым пришел, голым и уйду!»

После революции семнадцатого года типографии, склады и магазины Сытина, конечно, были национализированы. Самого издателя вместе с большой семьей выселили из квартиры. Но Сытин отказался эмигрировать. Он долгое время работал консультантом Госиздата и до самой смерти в 1934 году получал персональную пенсию. Может быть, тогдашние вожди пролетариата не забыли свое детство и маленькие, стоившие только три—пять копеек, книжки с клейкими свежими картинками?