Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"!

Естественно, "поджигатели" проживали "на враждебном Западе". Во все исторические времена нехорошие люди проживали в сторону захода солнца от нас. Нехорошие люди спали, и во снах видели, как спалить хороших людей, что "мирно живут на Востоке".

Писатель "Поджигателей" жил и писал на Востоке, в "союзе".

На времена написания "эпохального" романа на востоке от "западных врагов" проживал и я, и всё, что замышляли "плохие люди на западе" — касалось и меня.

В романе "автор ярко и талантливо показал лица поджигателей войны против страны советов". Чёл тот роман, преподаватель "русского языка и литературы", мудрейший человек! упомянул этот роман всего один раз для чтения "во внеклассное время".

Знакомство с романом случилось в школьные годы, но "отрыжки" от этого "корма" начались только сейчас: так долго переваривался!

Содержание первой отрыжки такое: сам-то автор верил, что "несоветские люди на западе" снова хотят воевать? Верил, что Европе, да и миру, было мало войны 36 — 39 — 45 годов? Если не верил, то чего врал? По чьему заказу? Мог ли я, "советский школьник" спросить об этом известного "на всю страну" дяденьку?

Отрыжка вторая: роман "гвоздил к позорному столбу поджигателей новой войны с Запада". И я, по молодому недомыслию, "проникся идеей романа", но за слабостью образования и возраста не мог никого и ни к чему "пригвождать". Ни ума, ни сил, хотя бы для самого слабенького, пустякового и маленького "гвождения" не было. Для процесса "пригвождения к позорному столбу" нужны сила, злость и глупость. Если из перечисленного чего-то не будет доставать — "пригвождение" не получится.

Сегодня "злые силы Запада" переведены в разряд незлых. Они вроде бы добрее стали, но "воспитательные идеи" романа никак не хотят оставлять меня и до сего дня. Прошлые "идеи" впитались с молоком матери", если в мои "мамаши" записать "ум, честь и совесть". От прошлого идеологического "молока" до сего дня испытываю позывы на "гвождение", но не так бурно, как прежде. Бушуют, бушуют во мне "позывы старых неисполненных желаний", как сказал бы поэт областного масштаба! Пучит от прошлых "идеологических кормов" советского времени, но вины беса в том нет: не прикладывал он лапу к моему воспитанию, на то время стоял в стороне.

Когда желание "пригвоздить" стало совсем нестерпимым и созрело для выхода, то какое-то время выбирал объект для приложения агрессивности своей и совсем скоро нашёл его: Первый канала ОРТ. Почему он?

Перехожу к длинному пояснению и прошу дух преподавателя русского языка помочь в столь трудном деле.

— Не нужно обращаться за помощью к духу учителя! Он был порядочным человеком здесь, в видимом мире, таким остаётся и ТАМ. Он не может отказать тебе, как лучшему ученику в просьбе о помощи, но обязывать бесплотные души земными и сомнительными просьбами — нехорошо! — заступился бес за учителя "русского языка и литературы" — добавь в конец главы такое соображение: "злые силы Запада в прошлом, глядя на восток и поражаясь вашему самоедству, по простоте душевной, думали так:

— "Разделать "под орех" этот народ — раз плюнуть! Посмотрите, как жестоко и безжалостно они уничтожают всё лучшее в себе"! — и полные иными нехорошими заблуждениями враги двигали армии на вас.

И происходило необыкновенное: вы забывали на "время лихолетья" о собственном людоедстве, объединялись под каким-либо знаменем, а под каким — безразлично, и давали жестокий отпор врагам, не считаясь "с потерями в живой силе и технике". Это была для врагов самая большая "загадка русской души".

Но не единственная…

Глава 13.

Возвращение в казарму через пятьдесят лет.

Во времена служения в "сапёрных войсках" отечества, а проще — в "стройбате", лямку с названием "воинская повинность по выполнению священного долга защиты родины" тянул и товарищ Колька. Сослуживец. Выполняли мы "священный долг" на расчистке от архангельской тайги площадку, на которой сегодня расположена самая главная установка для запуска дорогих "игрушек" в космос. И не только туда, и не только одних "игрушек".

Происходил Колька из семьи эмигрантов, коим удался побег в Китай от "прелестей" расползавшейся советской власти в памятные исторические времена. Родился и вырос в китайском городе Циндао. Родного русского языка не утерял, и, возвратившись на родину в составе семьи в 47 году, незамедлительно принялся выражать интересные "враждебные мысли" с его помощью. Но не громко, а мысленно. Редкое явление: вырос в чужой стране, но русский язык знал лучше многих соотечественников, никогда не переступавших священных рубежей родины в ненужном и враждебном направлении". Не переступали, но родным языком управлять не могли.

Знал Колька и английский язык, но об этом не распространялся потому, что был умный и осторожный человек: зачем лишние и ненужные вопросы того времени "откуда знаешь английский"!? Китайского языка не знал, но рассказывал интересные вещи: русские эмигранты брали в жёны китаянок и производили красивых детей.