Читаем Прогулки с бесом, или "Gott mit uns"! полностью

— Особо-то не выпячивайся! Скажи "спасибо", что меня хватает набивать твои "закидоны"! Трудно думать, да и некогда!

— Продолжу:

в глубокой скорби пребываешь,

но водку жрать не забываешь…

— Краденое?

— Обижаешь! Стихи мои, не краденые… Отлетевшая душа живёт иной жизнью, особой. И жить она так может год, два, сто, и тысячу лет, пока вновь не войдёт в чьё-либо тело.

Решение о "выдаче ордера на новую квартиру", тела, то есть, выносится Высшими Духами и "въезд" происходит в человеческий зародыш в момент зачатия. Без души плод развиваться не станет и покинет её. "Изыдет".

Ясно представь, что отлетевшая душа тут же, без промедления в тысячу лет, вселилась в новое тело? Представь, что душа матушки твоей в новое тело вселилась, а ты, "хороший сынок", продолжаешь "отстёгивать" монету служителям культа на её "упокоение"!

— И что делать в таком разе?

— Ничего. Первое: если поминаешь душу усопшего "за упокой", то должен наверное знать, что она желает пребывать в покое. И не вселилась в новую "квартиру". Такие знания даны?

— Нет.

— Поэтому никогда и никого не поминай "за упокой": навредить можешь. Все ваши взаимные вредительства совершаются по незнанию. Живые, если их помянуть "усопшими", долго не живут…

— А как быть с "во здравие"?

— Вообще бесполезная позиция. Ты всего лишь "желаешь", а даёт здравие кто-то другой. Разве не так?

— Ушедшим поминания платными профессионалами нужны?

— Нет. Единственное, что им приятно — хорошие воспоминания о них. Если, разумеется, заработали. Но я повторяюсь.

— Ведомо ли тебе, о, мудрейший из бесов, что малая часть граждан, но очень "мудрая и влиятельная", пишет справа налево? И "инакопишущая"

часть "дирижирует" теми, кто пишет иначе? Поэтому, чтобы не было разночтений, следует оговорить правила написания, "расставить по местам", иначе нас неправильно истолкуют. Не бывает так, чтобы следствия шли впереди причин. Если первую половину, ту, что слева, начнём заполнять следствиями, то нас могут обвинить в "расизме" те, кто пишет справа налево. О чём бы хотел рассказать миру моими руками?

— О том, что всем и давно набило оскомину: о ваших войнах.

— Тебе-то что за дело до наших войн? Как тебя, беса, трогают наши войны? в каком месте испытываешь неприятности от наших войн? С какого боку к ним прилеплен?

— Как это "зачем"!? Есть в литературе величина, написавшая "Войну и мир", и эту величину ещё никто не "обошёл"! А так хочется "выразить мысли и чувства" о самом любимом занятии людей! Повторяю: основа всех "военных" сочинений — изложение следствий: "убили, искалечили, разрушили, сожгли, уничтожили"! Ничего нового от войн ждать не приходится, одни "моря слёз и континенты страданий". Войны отличаются одна от другой размером "морей". Есть такие, кои и на "океаны" слёз тянут! Понятные и предсказуемые следствия войны только ужасами: взвод "уложенных" солдат не впечатлял так, как полностью разгромленная и пленённая армия. Или три армии. В войне ценится победа, а не потери. Война — оправданное и неподсудное совершение полного набора мерзостей, на кои способны только "двуногие и прямоходящие", война — это когда кто-то и кого-то обязан победить. Об этом и без нас сказано и много написано. Но это одна половина каждой страницы в "Книге войн", вторая всегда остаётся чистой и не заполненной потому, что объём причин для начала войн намного меньше, чем следствий. Это и есть основная странность всех войн. Все, кому войны приносили крупный барыш, и до сего дня следствиями от войн заваливают их причину: авось остальные не разглядят!

— Понятно: какие эмоции может вызвать причина войны? Никаких! А следствия — те впечатляют! Сходств чертежа с готовым изделием по чертежу. Если начать изложение причин прошлой войны, то таковых наберётся всего на одну страничку невнятного бормотания.

— Есть причина, по которой хочется прославиться: представь, что рядом с тобой долгое время пребывает душа писателя, лучше которого никто и никогда не писал о войне, и не напишет впредь! Законно и моё желание что-то написать о войне?

— Вполне! Или примитивизм, или качество!

— Напряги воображение: жизнь длиною в бесконечность и ровно половина этой бесконечности занята мыслью о писании "романа о войне". Представил?

— Да.

— Ещё немного "отпусти тормоза", дай волю воображению: для нас, таких, вроде меня, ни времени, ни пространства не существует. Сделай последнее усилие и представь неограниченные временем мои мечты и желания о написании романа? И невозможность написать по причине отсутствия рук? Понятны мои муки?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза