Прогулки с Бродским и так далее. Иосиф Бродский в фильме Алексея Шишова и Елены Якович

И.Бродский. Это, как бы сказать, парадная гондола венецианского дожа. Всевозможные церемонии, прием послов, приезд папы, всяческие регаты и так далее, и так далее, все празднества открывались проездом дожа по Гранд-каналу вот в этом самом сооружении. В этой кабинке сидел непосредственно господин дож с догарессой молодой, видимо, или без. На веслах были гребцы. Существует масса живописных работ, в частности у Карпаччо, изображающих этот процесс, когда по Гранд-каналу плывет «Бучинторо». Практически эта лодка принадлежала Отелло.

Ну а это уже нормальная, стандартная гондола, ничего особенного. Но гондолы, как вы видите, такого черного цвета, и у них слегка похоронный оттенок. Ну, когда человека хоронят – то есть это зависит от степени благосостояния семьи, – у некоторых венецианцев есть свои собственные гондолы, но, как правило, аристократические семейства имеют кабины, которые ставятся в любую большую похоронную гондолу. Как бы катафалк. Эти съемные кабины могут употребляться и не по столь мрачному назначению, а просто в качестве пассажирских.

Что еще? Там дальше стоит фелука. То есть это то, что бороздило венецианскую лагуну на протяжении как минимум двух столетий. Ну это простое средство транспорта и перевоза вещей. Кроме того, на этих лодочках, разумеется, доставлялась всяческая контрабанда и так далее, и так далее. Фелуки употреблялись для всего: на них, например, рыбачили, о чем свидетельствуют все эти сети здесь, разнообразные неводы, включая примитивный кошельковый. Это очень мореходное сооружение.

Вот я сейчас буду говорить как будто для фильма. Со мной происходит нечто, как бы сказать, семейное, потому что у меня отец служил на флоте довольно долго. И все эти самые морские флотские дела, они как бы сидят в сильной степени внутри, да? Кроме того, я все свое раннее детство, начиная с шести до по крайней мере девяти лет, провел в Военно-морском музее, где отец заведовал фотолабораторией. Ну, он был офицером, просто работал в этом самом музее и довольно часто там дежурил. И по ночам я гулял по всем помещениям примерно вот этого порядка, хотя там несколько все теснее, потому что другая архитектура. Кроме того, после всего этого отец работал многие годы фотографом в Балтийском пароходстве. И я очень часто ему помогал. Помимо всего прочего, я сам стал этим фотографом и в том же самом пароходстве работал, но дело не в этом. Дело в том, что и для него, и сам по себе я проявлял массу и массу его снимков. И на этих снимках, конечно, всегда была вода, вот эти морщинки водички, да? И как для него это много чего значило, так это значит для меня, но еще благодаря ему. То есть такая водичка и такие морские дела.