Прогулки с пантерой

Втроем мы выглядели живописно. Огромный как сказа Марко в белоснежном пиджаке, тщедушный Федоткин в ярко красном подростковом свитере и я, в драных, но «счастливых» джинсах и в синей бейсболке, которую мне подарил Филипп. Долетели мы с комфортом в почти пустом салоне. Всю дорогу Марко развлекал нас историями из жизни, которых у него в запасе было на сто кругосветных перелетов. Уйдя пять лет назад в отставку, он исколесил полмира. Тибет, Китай, Япония, Индия, Перу… По его словам, он и сам не очень понимал, что именно ищет, возможно объяснение своим способностям. Зачем-то Бог их ему дал, а как распорядиться, не научил. В работе он пользовался даром неоднократно, но закон не признает интуиции, он требует улик, их приходилось искать дедовскими методами. На общем фоне Марко не был выдающимся сыщиком.

— Алекс очень импульсивна, она решила, что я непременно найду злодея. Но это не так. Я могу помочь, надеюсь, что буду полезен. Тем более, что история… она очень неординарна. Но без гарантий, вы понимаете? Я ведь не волшебник… Увы.

Я все понимала, и тем не менее очень на него рассчитывала. Честно говоря, не знала, на кого рассчитывать еще.

День накануне отлета был проведен в активной, и не бесполезной суете. Но мы двигались, словно в тумане. Взяв распечатки присланных по почте снимков, я отправилась к Павловскому. Он встретил меня по обыкновению радушно, угостил чаем, травы для которого собирает сам. Долго сокрушался, что разгадка пока так и не найдена и возможно, опасность висит над новыми жертвами.

— Понимаете, ведь невольно я оказался причастен, меня пусть и краем, но коснулась эта история. Нам мне тоже лежит ответственность, — пытался втолковать он.

— Оставьте, — у меня не было душевного ресурса слушать рефлексивные оправдания доктора, — лучше посмотрите на снимки.

Павловский снова долго крутил в руках фотографии, потом, закрыв глаза, пытался сосредоточиться.

— Что-то не так?

— Нет, нет, все нормально, но картинка, она от меня ускользает. Я не могу рассмотреть. Не понимаю, что это такое.

— Опишите. Просто опишите.

— Слишком быстро, я не успел рассмотреть деталей. Это… это похоже на зверя… Какой-то зверь.

— Зверь? Откуда он взялся?

— Я не знаю. Он светится. Вокруг него точно сияние.

* * *

— Зверь — это пантера, ребенку понятно. Могли бы и у меня спросить, я побольше вашего мага вижу, — посетовал Марко. Он с трудом умещался в кресле бизнес-класса, на котором настоял и даже оплатил разницу. Пожалуй, в экономе ему действительно нечего делать. Узенькие кресла с трудом вмещают человека, вес которого достигает критической отметки в сто килограмм, а в Марко наверняка в полтора раза больше. Мир, в котором на каждом углу рекламируют калорийную пищу, не приспособлен для толстяков. Впрочем, итальянец толстым не был. Он был очень-очень большим.

— Моя бабка была шведкой. Представьте, ее рост был метр девяносто восемь. Она была светло рыжая, с широкими плечами и колоссальным бюстом. И Лицо изумительной красоты, как у Мадонны. На мужчин она производила сокрушительное впечатление. На всех. Но только самые смелые могли к ней подойти.

— Ваш дед был смелым?

— Да, он с Сицилии, они были необычной парой. Бабушка никогда не повышала голос, она так и не научилась громко, по-итальянски выражать эмоции. Дедушку страшно это злило, ему казалось, что сохраняя спокойствие, она над ним издевается. Но любили друг друга без памяти, родили троих детей, сколотили большое состояние, удачно, правильно жизнь прожили.

— Вы так говорите, как будто упрекаете себя в чем-то. Ваша жизнь неправильна?

— Не знаю, Настенька. Я не заумный философ, мне бы хотелось, чтобы дома ждала жена с ребятишками, а ничего этого Бог не дал. Плесневею над рукописями и веду напрасную борьбу со злом.

— Борьба со злом разве бывает напрасной?

— Конечно. Если бы добро имело шансы на победу, вся история мира была бы другой. В лучшем случае мы можем говорить о победе целесообразности, как о меньшем несчастье. Зверь, которого мы ловим, нецелесообразен. Он — ошибка природы, сбой в программе. Но не надо делать из него часть мирового зла. Настоящее зло прагматично, а он нет.

Через два ряда от нас сидела средних лет немецкая чета. Чистенькие, розовые. Муж щелкал фисташки, жена лениво потягивала апельсиновый сок. Они тоже могли быть гостями «Пантеры» и жертвой блюстителя. Расследование показало — все убитые им пары бывали в заведении.