Пройдя долиной смертной тени

—Доктор, но ведь маскарад окончен. Короче, если вы не освободите меня, я объявляю голодовку. Позовите моего юриста.

—К счастью, мистер Сэлэмэн в доме…

—Пусть придет!

—Подождите минутку, пожалуйста… — доктор Хедрик бросил взгляд на Гарсиа, который склонился над монитором; Гарсиа кивнул. — Согласимся на компромисс?

—Смотря что…

Босс, заткнитесь!

—Хорошо, доктор. Я слушаю.

—Мистер Сэлэмэн — пожилой человек, вчера у него был тяжелый день, он только что встал и еще не завтракал. Как вы смотрите на то, чтобы позавтракать вчетвером? Но полностью отсоединять вас от всяких трубок мы пока не будем, слишком сложная система… Отложим пока — и посоветуемся за завтраком с вашим опе… юристом. Как он скажет, так и будет. Если он решит, допустим, заменить меня…

—Опекуном, чего уж там, — усмехнулся Смит. — Давайте все так и сделаем. Надеюсь, заменять он вас не станет. Я несносный пациент, я удивляюсь вашему терпению, и… огромное вам спасибо…

—Договорились, мисс Смит.

—Мне будет приятно, если вы, джентльмены, составите мне компанию за завтраком… но развяжите же мне наконец руки!

Босс!

Что-то неправильно, малыш? А мне казалось, что я становлюсь настоящей леди?

Да — но ни в коем случае нельзя садиться за стол с мужчинами, не приведя себя в порядок! Мы без макияжа, и волосы не расчесаны! Это ужас!

Но ведь будут только наши врачи — и Джейк…

Это принципиально! Я знаю, что такое быть девушкой. Так что — никаких возражений! Разве я хоть раз пришла на работу ненакрашенной и с пучком соломы вместо прически? Всегда вставала чуть свет…

—Что-то беспокоит, мисс Смит?

—Нет, все в порядке. Так, мысли… Если я теперь — леди, то и вести себя должна, как леди. То есть: причесаться и накраситься. Доктор Хедрик, не могли бы вы прислать мне сестру… Минни? Или Дженни?.. Мисс Джерстен. Она, кажется, разбирается в косметике.

Еще как, босс! Никто и не замечает, что у нее крашеные волосы.

Мя-ау! Спрячь коготки, котенок!

—Винифред Джерстен, — уточнил доктор Гарсиа. — Сестра, найдите Винни. И заберите завтрак: все уже остыло.

Сорок минут спустя мисс Йоханн Смит была готова к приему. Короткие волосы, как могли, изображали модную прическу, и макияж был неплох, хотя…

Я могла бы и получше…

Кровать стояла так, чтобы мисс Смит могла полусидеть. Откуда-то принесли приличный халат. А главное — руки были свободны!

Но — они дрожали. Наверное, от волнения. Донести бы хоть что-нибудь до рта, не опозориться, не перепачкать бы халат…

Спокойно, босс! Еду я беру на себя!

Но…

Без «но». Знаете, сколько лет я ела? Тело помнит все. Так что забудьте про калории, просто беседуйте с джентльменами. Заткнулись оба, они подходят.

— Мы можем войти?

— Пожалуйста, джентльмены. Доброе утро, Джейк. Надеюсь, ты выспался?

Протяните ему руку, босс.

— Спал, как ребенок.

— Значит, как и я, — Йоханн протянул Джейку руку, и тот, на секунду замешкавшись, поцеловал ее. Это было так неожиданно и так изумило Йоханна, что он чуть было не отдернул руку.

Боже, что это с Джейком? Он решил, что я педик?

Босс, вы — очень красивая девушка. Поговорим позже. Поприветствуйте гостей…

— Не прогоните? — спросил, входя, доктор Розенталь. — Я могу войти, мисс Смит?

— Рада вас видеть. Кто-то же должен растолковать этим джентльменам, что все мои шарики на месте.

— Меня вы убедите в два счета, — поклонился психиатр. — Должен заметить, что вчера вечером вы просто никак не выглядели — но сегодня!..

Йоханн подал ему руку, и Розенталь поцеловал ее, но не порывисто и испуганно, как Сэлэмэн, а тепло и с должным чувством. От такого поцелуя по руке пробежала дрожь.

Ой, что это?

Не подпускайте его к себе, босс. Это настоящий волк.

Розенталь отпустил руку не сразу — выпрямился, улыбнулся и только тогда отошел. Йоханн хотел спросить, всегда ли он так ведет себя с пациентами, но сдержался. Тем более что два других врача не приложились к руке, и это его слегка удивило. Йонни Шмидт родился и вырос там (и тогда), где (и когда) поцелуи руки не практиковались; Йоханн Смит к этому обычаю тоже не привык; но мисс Смит начинала понимать прелесть этого давнего обычая. У нее слегка закружилась голова.