Пройдя сквозь дым

Цель была как на ладони. Виктор коснулся пальцем панели ввода – в днище катера разъехались в сторону створки интегрированного ракетного пенала, и среднеразмерный бинарный «Джибс» отстрелился с направляющей. Холм полыхнул белой двойной вспышкой, в которой утонули все пять самоходок.

– Смотри, Суинни, – процедил сквозь сжатые зубы Ланкастер. – Ты была права, они уже здесь. Но это не надолго!

В рядах мотопехоты начался раздрай, водители задних машин, до того спокойно ждущие, когда настанет их черед начинать движение, резко переложили реверс, тотчас же зацепившись пушками на крюках друг за друга, и тут посреди темной шевелящейся массы войск распустились десятки алых бутонов: таков был залп «Венома», сразу избавившегося от большей части тактических ракет.

Суинни, сидящая за спиой Ланкастера, охнула. Картина побоища и впрямь выглядела кошмарно – те грузовики, что не разлетелись в клочья вместе с десантом, полыхали, перевернутые, скрученные взрывной волной, а между ними метались фигурки в горящей серой униформе. Не дожидаясь статистики поражения, Виктор выпустил весь пенал своих «Джибсов». Теперь уже полыхала сама степь, и лишь некоторые машины, уцелевшие после бойни, резво рулили во все стороны.

На экране задней полусферы появился катер лейтенанта Мендозы.

– Крепко спите, – сказал ему Ланкастер. – Добейте удирающих, быстро! Ушедших не прощу!

– Есть! – гаркнул Мендоза.

К северу от лагеря, со стороны недавней атаки, уже опускались машины десантного дивизиона, который Чандар снял с носителя. Ланкастер приказал командиру держать людей на борту, а сам вышел на канал «Венома».

– Пока все в порядке, – устало заговорил физик. – Оставайтесь на позиции, а мы полетим вырубать портал. Я возьму отдельную гренадерскую роту, мне ее хватит. Хватило бы времени… кто знает, сколько войск у нас на подходе? Если что – снимайте с орбиты хоть весь легион, теперь это уже не принципиально.

– Что у нас в лагере? Ярослав, людям нужна помощь!

– Я хочу, чтобы доктор Огоновский остался со мной, – отчеканил Чандар, – хотя он и рвется в бой. Вы меня поняли? Не переживайте за строителей, санитарная команда уже в десяти километрах. Сами вы никому не поможете.

– Я вас понял, – выдохнул Ланкастер и добавил, уже громче: – Я занимаю позицию.

Он приземлился в нескольких метрах впереди головной машины танковой роты: дивизион высадился академически правильным клином тяжелыми танконесущими ботами вперед, буквально по учебнику. Впрочем, высадка происходила в полигонных условиях, без намека на какое-либо противодействие противника, так что от командира странно было бы ожидать каких-то ошибок: в военных Академиях Конфедерации учили крепко.

Едва штурмбот Ланкастера коснулся грунта, на связь вышел командир дивизиона, доложившийся о себе – очевидно, до того он не решался тревожить знаменитого генерала, понимая, что ему сейчас есть чем заняться.

Прибывшая санитарная команда грузила в свои машины всех без разбору строителей – и живых, и мертвых, на борту отсортируют… лагерь быстро опустел, санитарные катера ушли в черное небо. Виктор подумал о том, что сейчас испытывает Осайя, летящий над горами в тяжелом «Веноме», который стал для него пресловутым Ковчегом Судьбы. О чем он решится рассказать своим соратникам, которые, замерев в притихших городах, ждут неведомого, сжимая в руках старенькие автоматы?

«Мы не ушли, – сказал себе Ланкастер, – хотя должны были уйти. Мы даже не остались в роли бессильных наблюдателей. Мы решили стрелять… Почему? Ведь недавно еще я даже не стал бы слушать, расскажи мне кто-нибудь о таком. Кто бы мог подумать, что из положения «нечего терять» можно вдруг оказаться в ситуации «слишком много»?..»

– У вас включение, почти над вами! – услышал Виктор голос Чандара. – Будьте осторожны!

– Что? – не сразу понял Виктор. – Прямо над нами, что ли? Как это?

И за его спиной дико закричала Суинни. Все, что успел увидеть Ланкастер, это пульсирующее дымное кольцо, вобравшее в себя его штурмбот, – а через миг ночь сменила свои краски.

* * *