Происхождение человека. Инопланетный след

Латинская поговорка утверждает: «Simplex sigilum veri» («Простота признак истинности»). Украинский философ Григорий Сковорода считал, что простота – общее правило, по которому устроен мир. Он говорил: «Мы должны быть благодарны Богу, что он создал мир так, что простое – правда, а сложное – неправда». Аналогичную мысль высказывал и М.В. Ломоносов: «Природа весьма проста, что этому противоречит – должно быть отвергнуто». А Эрнест Резерфорд говорил об этом в несколько ином плане: «Если вы не можете объяснить явление простым, не отягощенным специальными терминами языком, это значит, что вы не понимаете его по-настоящему». К тому же, по мнению Луи де Бройля, теория должна давать образное представление каждого физического явления. Поэтому сложность математического описания явлений и искусственность их объяснений, введение множества новых понятий и специальных терминов для их обозначения, скорее всего, свидетельствует о неверности теории.

Все отмеченные недостатки присущи теории суперструн. Казалось бы, ее невероятная сложность должна настораживать здравомыслящих людей. Но физиков-теоретиков и математиков, которые сегодня почти неотличимы, она напротив – вдохновляет. Они полны энтузиазма. Их привлекает возможность поупражняться и посостязаться в решении сложных математических задач, которая в теории суперструн неисчерпаема. Эта теория не дает однозначных решений и позволяет выбирать те, которые дают ответы более близкие к экспериментально полученным результатам.

Однако плоха та теория, которая не имеет достаточной предсказательной силы. Именно это демонстрируют как теория суперструн, так и ОТО. Последние открытия, которые не вписываются в рамки ОТО («ускоренное расширение вселенной», «недостаточность масс галактик для их стабильности», «однородность реликтового излучения»), ее апологеты объясняют постфактум, дополняя эти теории новыми положениями и делая их настолько громоздкими, что кажется: они вот-вот рухнут. Оно бы и к лучшему.

Кто-то из физиков сказал: «Нет ничего более практичного, чем хорошая теория». Отсутствие таких теорий заставляет ставить дорогостоящие опыты. Самый грандиозный опыт по затратам за всю истории науки будет поставлен на Большом адронном коллайдере, сооруженном по международному проекту. Одной из задач, для решения которой он сооружался, является проверка выводов теории суперструн. По словам Брайна Грина, «есть надежда, что мощность этой установки будет достаточна для открытия частиц-суперпартнеров. Ускоритель должен вступить в действие к 2010 г., и вскоре после этого суперсимметрия может получить экспериментальное подтверждение». Другой физик, Шварц к этому добавил: «До открытия суперсимметрии осталось ждать не так уж долго. И когда это случится, это будет волнующее событие. Есть, однако, два момента, о которых следует помнить. Даже если частицы-суперпартнеры будут обнаружены, один этот факт недостаточен для того, чтобы утверждать истинность теории струн».

Брайн Грин в упомянутой выше книге пишет: «Те, кто использует квантовую механику, просто следуют формулам и правилам, установленным «отцами-основателями» теории, и четким и недвусмысленным вычислительным процедурам, но без реального понимания того, почему эти процедуры работают, или что они в действительности означают. В отличие от теории относительности едва ли найдется много людей, если такие найдутся вообще, кто смог понять квантовую механику на «интуитивном» уровне. …Означает ли это, что в масштабах микромира Вселенная функционирует столь непонятным и непривычным образом, что человеческое мышление, привыкшее в течение тысячелетий иметь дело с явлениями, протекающими в обычном, макроскопическом масштабе, неспособно до конца понять то, «что происходит в действительности»? Или, быть может, по какой-то исторической случайности, физики создали чрезвычайно уродливую формулировку квантовой механики, которая оказалась успешной с точки зрения количественных предсказаний, но маскирует истинную сущность природы? Этого не знает никто. Может быть, когда-нибудь в будущем появится более талантливый исследователь, который предложит новую формулировку, ясно отвечающую на все «почему» и «как» квантовой механики. А может, и не появится» [77].

Исходя из всего вышеизложенного следовало бы признать, что на рубеже XX–XXI веков физика зашла в тупик и заняться пересмотром ее оснований, поставив во главу угла не математические, а физические модели, которые не находились бы в противоречии со здравым смыслом и интуицией человека. К сожалению, их первыми приносят в жертву во имя спасения неверных теорий. Физики-теоретики давно отказались от здравого смысла, обосновывая его несостоятельность следующим примером. Представьте, говорят они, что вы двумерное существо, в то время как мир трехмерен. Поскольку ваш здравый смысл, как и вы, двумерен, он бесполезен для установления истины и может ей противоречить, а значит только мешать ее установлению.