Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Идеи Ламарка подверглись нападкам и насмешкам со стороны заслуженных ученых, в частности Жоржа Кювье, профессора из Сада растений, однако приобрели небольшое число последователей среди более молодых коллег. Он продолжил читать лекции, но в 1804 г. ему исполнилось 60, и он в основном избегал участия в публичных конфликтах, предпочитая работать над следующей книгой «Философия зоологии» (Philosophie zoologique, 1809), в которой он подробно изложил свои идеи об эволюции. К тому времени его здоровье ухудшилось, и он начал терять зрение. Несмотря на это, он смог написать грандиозный семитомный труд «Естественная история беспозвоночных» (Histoire naturelle des animal sans vertèbres), который увидел свет с 1815 по 1822 г. В 1818 г. Ламарк ослеп и оказался на попечении своих детей, которые сами с трудом сводили концы с концами. Когда в 1829 г. Ламарк умер, им пришлось занять деньги на его похороны у Академии наук. Но к тому времени его эволюционные идеи уже начали жить собственной жизнью.

Перемены во взглядах Ламарка относительно неизменности видов, видимо, были связаны с его исследованиями просто устроенных существ, например моллюсков. У этих так называемых низших форм жизни не было специализированных органов, и Ламарку показалось, что они достаточно просты, чтобы зарождаться спонтанно в результате воздействия электричества, которое в 1790-х гг. и в начале XIX в. все еще являлось таинственным и малоизученным явлением. Идею о том, что электричество может порождать «силу жизни», всерьез принимали и ученые, и писатели, например автор романа «Франкенштейн» (Frankenstein, 1818) Мэри Шелли. Но Ламарк считал, что необходимо описать какой-нибудь другой способ появления сложных организмов, которые не могли появиться спонтанно, и поэтому ему требовался некий механизм развития сложного из простого. Предложенный им процесс был скорее мистическим, чем научным. В «Естественной истории беспозвоночных» он писал:

Быстро движущиеся жидкости пробьют каналы в нежных тканях. Вскоре их течение начнет меняться, что приведет к появлению определенных органов. Сами жидкости, теперь более сложные, станут еще сложнее, порождая большее разнообразие секреций и субстанций, образующих органы.

Развитие сложного из простого он описал еще в майской лекции 1800 г., хотя тогда Ламарк зачем-то перевернул этот аргумент с ног на голову, заявив, что беспозвоночные

демонстрируют нам намного нагляднее, чем другие организмы, ту поразительную деградацию в организации и прогрессирующее уменьшение количества способностей у животных, которые должны представлять большой интерес для философа-натуралиста. В конце концов, они постепенно подводят нас к окончательной стадии анимализации, то есть к наиболее несовершенным животным, к наиболее просто устроенным, которые едва могут считаться животными. Возможно, они те, с которых началась природа, а всех остальных она породила за счет длительного времени и благоприятствующих обстоятельств^{22}.

Последнее предложение говорит нам о том, что Ламарк полагал: простейшие существа возникли спонтанно, а затем развились в более сложные формы жизни посредством эволюции. Упоминание «длительного времени» тоже примечательно. Но это отличается от представлений Эразма Дарвина о механизме эволюции. Ламарк не признавал, что виды вымирали, а только то, что формы жизни, обнаруживаемые в окаменелостях, но не живущие сегодня, превратились в формы, которые существуют по сей день. Он также не верил, что вся жизнь произошла от одного общего предка, от «частицы», о которой говорил Дарвин. Ламарк считал, что новые организмы зарождаются спонтанно и непрерывно, даже сегодня, и со временем развиваются во все более сложные формы. Это, конечно, аргумент в пользу того, что Ламарк не был знаком с работами Эразма Дарвина, хотя бы потому, что он не пытался опровергнуть его идеи.