Происхождение и развитие сознания

Эта первоначальная двойственность архетипа, его противоречия, которые накладываются друг на друга, разрывается на части, когда сознание разделяет Прародителей Мира. С левой стороны выстраивается отрицательный ряд символов: Смертоносная Мать, Великая Блудница Вавилона, Ведьма, Дракон, Молох; с правой — положительный ряд, в котором мы находим Добрую Мать, которая как София или Дева порождает и вскармливает, указывает путь к возрождению и спасению. Там — Лилит, здесь — Мария; там — жаба, здесь — богиня; там — кровавая трясина, здесь — Вечное Женственное.

Фрагментация архетипа представлена в мифах как свершение героя; сознание может родиться только тогда, когда он разъединит Прародителей Мира. Мы можем проследить детали этого процесса фрагментации в мифе о герое. Вначале сражение с драконом идет против первичного архетипа уробороса, но после того, как дракон будет расколот, борьба направляется против отца и матери, и наконец достигается констелляция, в которой дихотомия становится абсолютной. Против героя выступают Ужасная Мать и Ужасный Отец; с ним — Бог-Отец и Непорочная Богиня. Так, зачаточный мир уробороса становится человеческим миром, которому придает форму жизнь героя. Человек, подражая герою, теперь занимает свое законное место между верхним и нижним царствами.

Сила первичного архетипа Великой Матери основана на первоначальном состоянии, где все смешано и недифференцировано, непостижимо, потому что находится в процессе непрерывных изменений. Только позднее из этого основополагающего единства появляются образы, составляющие группу родственных архетипов и символов, сосредоточенных вокруг этого неподдающегося описанию центра. Богатство образов, свойств и символов по существу является продуктом фрагментации, осуществленной сознанием, которое постигает, различает, разделяет и регистрирует, находясь на расстоянии. Determinatio est negatio**    (разделение есть отрицание (лат.) — Прим. Ред)

Разнообразие образов соответствует разнообразию возможных позиций и возможных реакций сознания, в противоположность первоначальной целостной реакции, которая завладевает человеком примитивной культуры.

Теперь подавляющий динамизм архетипа сдерживается: он больше не вызывает приступов страха, безумия, экстаза, бреда и смерти. Призма сознания преломляет невыносимо белое сияние изначального света в многоцветную радугу образов и символов. Таким образом, от образа Великой Матери отщепляется Добрая Мать, которая опознается сознанием и признается сознательным миром ценной. Другая часть, Ужасная Мать, в нашей культуре подавляется и в основном исключается из сознательного мира. С развитием патриархата это подавление приводит к тому, что Великая Мать становится просто Доброй Матерью, супругой Богов-Отцов. Ее темная животная сторона, ее сила как уроборической Великой Матери, забывается. Соответственно, во всех западных культурах, включая культуру античности, бок о бок с богами-отцами существуют следы женщин, вытесненных богами-отцами. Лишь в недавние времена культы древней матери были с трудом обнаружены вновь, и вынести на поверхность первобытный мир Ужасной и Уроборической Матери было предназначено веку, сведущему в глубинной психологии. Ее подавление было понятным и необходимым с точки зрения патриархата и развития сознания, обладающего сильными патриархальными тенденциями. Эго-сознание должно было предать эти аспекты забвению, потому что его страх перед пропастью все еще был тревожно близок: хотя оно успешно сразилось с драконом, ужасы этой борьбы ощущались все еще очень остро. Поэтому сознание, опасаясь, чтобы "подлинное знание" не привело к регрессу — судьбе Эдипа — подавляет Сфинкса и с эвфемистическими проклятиями возводит на трон Добрую Мать.

Фрагментацию архетипов никоим образом не следует понимать как сознательный аналитический процесс.  Активность сознания имеет дифференцирующий результат только из-за разнообразия возможных позиций, которое оно может занять. Появление группы архетипов, отколовшихся от основного архетипа, и соответствующей группы символов выражает спонтанные процессы, в которых активность бессознательного остается неослабленной. Перед сознательным Эго эти архетипы и символы предстают как продукты бессознательного, даже когда они констеллируются сознанием в целое. До тех пор, пока сознанию не удается констеллировать бессознательное, никаких дифференцировавшихся символов и архетипов не появится. Чем более четко систематизировано сознание, тем более энергично оно констеллирует содержимое бессознательного.  То есть, проявления бессознательного меняются в зависимости от интенсивности и сферы действия сознательного ума. Рост сознания и его увеличивающийся энергетический заряд способствуют дифференциации архетипа, помещая его и архетипическую связь символов более точно в фокус. Поэтому активность сознания имеет решающее значение; но все видимые проявления, как и сам символ, все еще зависят от спонтанности бессознательного.